Дело о наезде. Джеймс Хедли Чейз

для Эйткена позициям, и это само по себе было полным триумфом.

      Поэтому, как только кончилось заседание, я позвонил Эйткену. Трубку сняли после первого гудка, и женский голос произнес:

      – Алло! Кто говорит?

      Я сразу понял, что это она, и от звука ее голоса у меня захватило дух. Какую-то секунду я не мог произнести ни слова и просто сидел как околдованный, прижав трубку к уху и вслушиваясь в нежное дыхание на другом конце линии.

      – Алло! Кто говорит? – повторила она.

      – Это Честер Скотт, – выдавил я с трудом. – Я хотел бы поговорить с мистером Эйткеном.

      – Мистер Скотт? – переспросила она. – Конечно, разумеется. Он ждет вашего звонка, одну минуточку.

      – Как он себя чувствует? – спросил я, чтобы продлить удовольствие: Боже, какой мягкий, волнующий голос!

      – Спасибо, хорошо. – Особого энтузиазма в ее голосе не было. А может, мне просто так казалось? – Доктор им очень доволен, – добавила она, затем щелкнул какой-то рычажок, и через мгновение я разговаривал с Эйткеном.

      Глава 2

      Около восьми часов я подъехал к «Гейблз».

      В дороге меня одолевала одна мысль: увижу ли я ее сегодня? Во рту, словно после болезни, было сухо, а сердце билось глухо и неровно.

      Я сразу же заметил, что сегодня освещение над садом и бассейном выключено, зато пробел отлично восполняла светившая металлическим светом луна, и вид у виллы был необычайно впечатляющий.

      Я оставил машину перед парадным входом, взбежал по лестнице и нажал на кнопку звонка. После обычной паузы дверь, как и вчера, открыл Уоткинс.

      – Добрый вечер, сэр, – приветствовал он. – Сегодня чудесная погода.

      – Да, – пробормотал я, проходя за ним в холл. – Как мистер Эйткен?

      – Я полагаю, лучшего ожидать трудно. Правда, к вечеру он стал слегка нервничать. Если не возражаете, я попросил бы вас не засиживаться.

      – Постараюсь управиться быстро.

      – Это было бы очень благоразумно, сэр.

      Мы поднялись в лифте. Старик тяжело дышал. Каждый вымученный вдох сопровождался похрустыванием его накрахмаленной манишки.

      Эйткен полусидел в своей постели, зубы мертвой хваткой сжимали сигару. На коленях у него лежали какие-то счета, а рядом – карандаш и блокнот. Он был явно утомлен, а при свете лампы на лбу виднелись капли пота. Углы рта чуть провисли вниз, веки отяжелели. Вчера он выглядел гораздо лучше.

      – Входите, Скотт, – проворчал он, словно предупреждая меня, что сегодня он не в настроении.

      Я подошел к его софе и сел в кресло.

      – Как ваша нога? – спросил я, сосредоточив все внимание на своем портфеле.

      – Нормально. – Он смахнул счета прямо на пол. – Мне звонил Гамильтон и сказал, что заседание вы провели отменно.

      – Я рад, что у него создалось такое впечатление. С Темплменом все-таки были трудности, – скромно произнес я. – Он заставил меня здорово попыхтеть.

      Рот Эйткена искривился в улыбке:

      – Вы с ним