Континентальный роман. Кристин Мэнган

билетом. Она даже подумала, уж не сделал ли он это специально. В тот момент Луизой владело не только удивление – она призналась себе, что почувствовала еще и облегчение, и смущение после всего, что случилось в Белграде, и даже злость. На него за то, что продолжает следовать за ней, на себя за то, что позволяет ему это. Она больше его не боялась – не то чтобы раньше она боялась его самого, только того, что он может сделать, – но даже это опасение притупилось и переродилось в нечто иное после того, что произошло между ними.

      Теперь ее мучила неопределенность – того, что чувствует она сама, того, что чувствует он, того, что это может означать. Она порадовалась, что ее появление осталось незамеченным, потому что ей нужны были эти несколько секунд в коридоре, чтобы взять себя в руки, принять невозмутимый вид, обдумать, как действовать дальше. Может, поприветствовать его с долей фамильярности, заговорив по-французски, и обратиться к нему на tu вместо vous?[14] Тем самым она признает, что они так или иначе провели в обществе друг друга почти две недели. Нет. Ей нужно увеличить дистанцию между ними, нужно заново возвести барьер, который рассыпался с такой легкостью. Ей нужно набраться решимости, напомнить себе о самом важном – о деньгах и обо всем, что они значат. Новая жизнь, новое начало. Она знала, что другой такой возможности больше не представится. Она решила, что будет сдержанной. Даже холодной. Будет вести себя так, как ведут себя с незнакомцем. В конце концов, они друг другу никто. Два чужих человека, путешествующие каждый сам по себе. Ничего больше, подумала она и вошла в купе.

* * *

      Она выглядывает в открытую дверь: за минувший час по коридору не прошел ни один человек. Она пытается вспомнить, много ли народу было на платформе, – явно много, судя по утренней толчее на вокзале. Но, возможно, это были пассажиры других поездов, которые курсируют в пределах города, в пределах страны. Наверное, большинство людей предпочтут лететь самолетом, а не скучать в поезде дальнего следования.

      – Эпоха путешествий на поезде, судя по всему, осталась позади, – сухо роняет Луиза.

      – Один проводник как-то сказал мне нечто подобное, – отвечает ее попутчик, поворачиваясь к ней. – Тогда почему вы выбрали железную дорогу?

      – Пожалуй, я хотела проехать по этому маршруту, пока он еще существует.

      Это не совсем ложь. Она помнит объявления в газетах, что движение пассажирских поездов на этом направлении будет прекращено, помнит, как ее расстроила эта новость. На самом деле она нигде и не бывала, но путешествия – в частности, поезда – казались неотъемлемой частью ее детства, произраставшей из прочитанных ею книг. Наконец-то выбраться в большой мир и обнаружить, что они утратили свою популярность, было поразительно, как будто все изменилось, пока она была заперта в четырех стенах.

      – А вы почему выбрали поезд? Выходит, и вы не любите самолеты?

      Он ненадолго задумывается.

      – Да не особенно.

      Да, ей так и показалось. В нем есть что-то старомодное, несмотря на возраст, – судя по его виду, он лет на десять старше ее, – и

14

Ты/вы (фр.).