Превратности судьбы. Анна Александровна Руженцева

отдохнёшь, подлечишься. Вскоре, мне действительно удалось её туда стационировать.

      Однажды, придя к ней, я застала там Николая. Мы все вместе посидели и спокойно поговорили о том, о сём. Валя потихоньку отходила от кошмара. Порозовела, немножко поправилась. По дороге из Клиники неврозов Коля сказал:

      – Впору, Анна Александровна, самому куда-то закладываться. Только закладываться подальше.

      – Зачем, Коль?

      – Да убьют меня скоро, Анна Александровна.

      – Из-за чего тебя должны убить?

      – Ну, не из-за женщины, – как-то криво ухмыльнулся Колька. – Бизнес, бабки, конкуренция, – нехорошо улыбаясь, добавил он.

      – Так что же, Сашка тоже конкурент?

      – А как же? Он первый! – и помолчав, с издёвкой: – Везунчик!

      Да, это совсем другие, незнакомые мне люди, совсем другой, незнакомый мне мир, думала я. Мы сидели с Колькой в машине, и каждый думал о своём. Я думала о его словах. Ну, какой же Сашка везунчик? Я вспоминала их студенческие годы. Так, как Сашка, никто не работал в институте. Каждый день, с пяти до восьми – работа дворника. Всё остальное время – упорный труд для того, чтобы получить образование. Вспомнила, как однажды Колька пришёл с фингалом под глазом.

      – Коль, откуда это? – за него ответил Сашка:

      – Да это я ему трошечки-трошечки…

      Я, было, хотела возмутиться, а Гришка сказал:

      – Не надо Анна Александровна. Всё по справедливости, Колька это заслужил. – Почему я вдруг вспомнила об этом. И опять стал думать о том, что произошло.

      Да. Так, в чём же тут дело, размышляла я.

      Как-то раз дозвонилась до Саши. Это было не очень просто.

      – Спасибо за Валю, Анна Александровна. Всё будет хорошо.

      Мне показалось, что это была формальная фраза, за которой ничего, кроме желания поскорее закончить разговор не было.

      – Если вам понадобится моя помощь, только скажите…

      Примерно, месяца через три на Николая было совершено покушение. Его положили в Институт Склифосовского. Я, буквально, примчалась туда, и там был Саша. Нас едва пустили на пять минут. Коля лежал в реанимации, под капельницей, без сознания.

      Молча, возвращались по больничному двору. Уже в машине Сашка разрыдался. Плакал совсем, как ребёнок, горько-горько.

      Что же это, вдруг пронеслось в моём мозгу. Сначала сами хотят убить, потом плачут.

      – Саша, а ведь ты имел к этому непосредственное отношение, – вдруг сказала я. И мне мой голос показался каким-то незнакомым, жёстким. Это что, прозрение?

      На моё замечание Саша ничего не ответил.

      Господи, что они творят! Конкурирующие фирмы, «бабки» – как сейчас принято выражаться, женщины. Разве ж это повод для того, чтобы убивать человека!

      Коля умер. Говорят, что Саша потом долго не мог работать. Валя уехала к себе на родину, к маме. Перед отъездом я говорила с ней.

      – Поеду, Анна, Александровна, больше мне здесь делать нечего. Побуду немного у мамы. Потом поеду к Гришке. Он, как всегда, работает начальником