Шестое чувство. Николай Гумилев

плавает в лазури.

      Я не смотрю на мир бегущих линий,

      Мои мечты лишь вечному покорны.

      Пускай сирокко бесится в пустыне,

      Сады моей души всегда узорны.

      Жираф

      Сегодня, я вижу, особенно грустен твой

      взгляд,

      И руки особенно тонки, колени обняв.

      Послушай: далеко, далеко, на озере Чад

      Изысканный бродит жираф.

      Ему грациозная стройность и нега дана,

      И шкуру его украшает волшебный узор,

      С которым равняться осмелится только

      луна,

      Дробясь и качаясь на влаге широких озер.

      Вдали он подобен цветным парусам корабля,

      И бег его плавен, как радостный птичий

      полет.

      Я знаю, что много чудесного видит земля,

      Когда на закате он прячется в мраморный

      грот.

      Я знаю веселые сказки таинственных стран

      Про черную деву, про страсть молодого

      вождя,

      Но ты слишком долго вдыхала тяжелый

      туман,

      Ты верить не хочешь во что-нибудь,

      кроме дождя.

      И как я тебе расскажу про тропический сад,

      Про стройные пальмы, про запах

      немыслимых трав.

      Ты плачешь? Послушай… далеко, на озере

      Чад

      Изысканный бродит жираф.

      Носорог

      Видишь, мчатся обезьяны

      С диким криком на лианы,

      Что свисают низко, низко,

      Слышишь шорох многих ног?

      Это значит – близко, близко

      От твоей лесной поляны

      Разъяренный носорог.

      Видишь общее смятенье,

      Слышишь топот? Нет сомненья,

      Если даже буйвол сонный

      Отступает глубже в грязь.

      Но, в нездешнее влюбленный,

      Не ищи себе спасенья,

      Убегая и таясь.

      Подними высоко руки

      С песней счастья и разлуки,

      Взоры в розовых туманах

      Мысль далеко уведут,

      И из стран обетованных

      Нам не зримые фелуки

      За тобою приплывут.

      Озеро Чад

      На таинственном озере Чад

      Посреди вековых баобабов

      Вырезные фелуки стремят

      На заре величавых арабов.

      По лесистым его берегам

      И в горах, у зеленых подножий,

      Поклоняются страшным богам

      Девы-жрицы с эбеновой кожей.

      Я была женой могучего вождя,

      Дочерью властительного Чада,

      Я одна во время зимнего дождя

      Совершала таинство обряда.

      Говорили – на сто миль вокруг

      Женщин не было меня светлее,

      Я браслетов не снимала с рук,

      И янтарь всегда висел на шее.

      Белый воин был так строен,

      Губы красны, взор спокоен,

      Он был истинным вождем.

      И открылась в сердце дверца,

      А когда нам шепчет сердце,

      Мы не боремся, не ждем.

      Он сказал мне, что едва ли

      И