Тарзан и Сашка. Андрей Кров

ли от холода, то ли от курева, лицом. – Уж больно задается, сволочь!

      Тарзан развеселился – что будет дальше?

      Сизый пацан быстро смекнул: зрачки вцепились в коренастую фигуру незнакомого мужика, оценивая шансы, решил не рисковать. Также рассудили и его товарищи. Тарзан не успел и пальцем шевельнуть, как компанию сдуло ветром. Мальчишки улепетывали, а вслед им летел трескучий, разухабистый мат. Сашка ругалась с такой изощренной виртуозностью, что Тарзан только руками развел.

      – Тебе сколько лет, кнопка?

      – Десять, а что?..

      – Выпороть бы ее, стерву, как следует, да не могу, – жаловался старик, сидя на кухне и шумно прихлебывая из блюдца крутой кипяток. Чай он пил всегда вприкуску. – Ты бы, Иван, взялся за нее, а то растет как сорная трава.

      – Выпороть? Ну ты скажешь, батя. Ты нас с Веркой сроду не бил.

      – Вот и плохо, что не бил. Вот и плохо…

* * *

      Погода испортилась, зарядили дожди. Гулять в парке стало невозможно, и Сашка собралась в школу. О драке, рассудила она, уж все, конечно, позабыли. Да и учительница – ей что, делать больше нечего? Пошла.

      В школе было все по-старому: сутолока в коридорах, гомон, похожий на птичий крик. Уборщица Варвара Макаровна, со вздернутой губой, приоткрывающей редкие гнилые зубы, придирчиво ощупывала взглядом каждого входящего – взял сменку али нет?

      Школьники встретили Сашку настороженным молчанием. Сивушкин скорчил плаксивую гримасу и отвернулся. Галина Васильевна вошла за минуту до звонка, просканировала класс большими роговыми очками – все увидела, ничего не пропустила.

      – А вот и Коровина объявилась. Где же ты, милочка, пропадала? Болела? Справка от врача есть?

      Ответа не последовало.

      – Ну вот что, дорогая моя, после урока пойдем к директору.

      Класс глядел на Сашку, как на пойманную бабочку. Сейчас ее проткнут булавкой и поместят под стекло в энтомологическом музее в качестве нового экспоната. Но бабочке, казалось, было все равно. Она не испугалась, не стушевалась, не съежилась, не побледнела, а только раздула крылья носа и угрожающе сузила глаза в ответ на ехидную гримасу Сивушкина.

      Урок протекал скучно и нервно. Всем хотелось дождаться перемены, чтобы поглядеть, как поведут к директору «психопатку и истеричку» Коровину – эту меткую характеристику дала новенькой Лиза Лебедева.

      Галина Васильевна обратила внимание на несобранность класса и наказала двух «твердых хорошистов» не менее «твердыми» тройками. Ни от кого не укрылось, что она не в духе.

      Прозвенел звонок, но ни один ученик не шелохнулся. Сева Лазарев полез было за бутербродом и тотчас отдернул руку, испугавшись хруста целлофана. Все ждали.

      Галина Васильевна, склонившись над столом, что-то писала, на секунду оторвалась, глянула поверх очков:

      – Коровина, где ты там прячешься? Пойдем.

      Громко захлопнула журнал, словно поймала залетевшую в него муху. Встала.

      – Коровина, ты слышишь меня?

      – Я никуда не пойду.

      – Что?