Любовь Советского Союза. Сергей Снежкин

Ипат будет мужчиной? – спросила Галя, вылезая из-под одеяла.

      – Если в соплях не захлебнется, – ответила бабушка, вплетая в конец косы бумажку.

      – Значит, все мужчины в Москве? – догадалась Галя.

      – Значит, так… – согласилась бабушка. – Как раньше говорили? Москва – любовь, Питер – монета! Вот мамка твоя и поехала принца искать.

      – А у меня будет принц? – замирая, спросила Галя.

      – Конечно, солнышко мое! – обрадовалась бабушка, сползая с кровати. – Будет у тебя принц, красавица моя! – Она села к Гале, положив ей на голову морщинистую, худую, но очень крепкую руку.

      – А какие они – принцы? – прижимаясь щекой к бабушкиной руке, спросила Галя. – Как их узнать? Такие, как из сказок?

      – Да очень просто… – охотно объяснила бабушка, укрывая внучку одеялом. – Лик светлый, глаза ясные, волосы русые, рука прямая и твердая, плечи широкие, а чресла узкие… Спи, радость моя.

      Бабушка поцеловала Галю, пошла к своей кровати, задула керосиновую лампу, и в наступившей темноте по скрипу пружин Галя поняла, что бабушка легла на кровать.

      – Лик светлый, глаза ясные, волосы русые, рука прямая и твердая, – шептала Галя, чтобы запомнить. – Бабушка! – вдруг вспомнила Галя. – Ты меня в Москву отправишь?

      – Умру – делайте что хотите! – зевнув, отозвалась бабушка. – Спи!

      Галя выбралась из-под одеяла и, шлепая босыми ногами, подбежала к бабушкиной кровати.

      – Бабушка, миленькая, отправь меня, Христа ради, к маме! – зашептала она, обнимая бабушку. – А я потом тебя к себе выпишу! Отправь, пожалуйста!

      – Вот мамка приедет твоя и заберет с собою, – пообещала бабушка.

      – Когда же она приедет? – плача, шептала Галя. – Ты все обещаешь, а она все не едет!

      – Приедет, – пообещала бабушка. – Спи!

      «Мобилизационный» вагон почти весь был заполнен мешками с яблоками. Хозяин пересчитывал мешки, сбивался, начинал пересчитывать заново, помечая мешки при помощи палки, вымазанной в дегте.

      – Дяденька, у вас хлебца нету? – спросила Галя.

      – Хлебца? – удивился хозяин яблок. – У тебя же пирог был?

      – Я его съела, – призналась Галя.

      – Яблочков пожуй, – посоветовал хозяин.

      Галя взяла из ближайшего мешка яблоко, надкусила его и тут же выплюнула.

      – Дяденька, – взмолилась она, – не могу я больше яблоки есть! Третий день ем и ем! Не лезут они в меня!

      – Нету хлебца, – развел руками хозяин. – Нету. Откуда ж ему взяться, хлебцу-то! Теперь до самой Москвы ничего не будет… – и он, досадуя, что его отвлекли, продолжил пересчитывать мешки.

      Галя прижалась носом к оконному стеклу, но за окном ничего интересного не было, и она вынула из корзины со своими вещичками фотографию мамы и стала смотреть на нее.

      – Лактионова? – в недоумении рассматривал конверт небритый колченогий дядька.

      Он подпрыгнул на протезе, опираясь на косяк двери, взобрался на порог и крикнул в задверную темноту:

      – Лактионова живет?

      В ответ донеслось что-то