Любовь Советского Союза. Сергей Снежкин

одили, но и дали возможность героям, полководцам, поэтам и просто благородным людям стать таковыми. Часто жертвуя собою, как та, кем я вдохновлялся, и сходство с которой, может быть, угадывается в героине нашего повествования.

Ваш Сергей Снежкин

      Глава 1

      Об особенностях исполнения главной роли на сцене и в жизни

      Городишко был маленький, но разбросанный по холмам, и потому казался значительным и большим. Дома были двухэтажными – первый, как правило, каменный, беленый известью, а второй – из почерневших от времени бревен. Все это было украшено резными наличниками, откосами и обязательными ставнями.

      Каждый дом был окружен садом из фруктовых деревьев и ягодных кустарников, потому каждую осень отсюда подводами вывозили яблоки, груши, огурцы и редьку в ближайшие крупные города.

      Река была узкая, но глубокая и судоходная.

      Гражданская всеразрушающая война обошла городишко стороной, и потому в нем сохранились все церкви и железнодорожный вокзал.

      А более в городке ничего не было, да он ни в чем и не нуждался.

      Детская рука поставила на диск граммофона толстую пластинку – с собакой, слушающей граммофон, на этикетке; с трудом провернула несколько раз ручку завода граммофонной пружины, отогнула предохранитель. Деформированная, «лысая» от частого употребления пластинка, не торопясь, начала кружение.

      Та же детская ручка поставила изогнутый хобот звукоснимателя с огромной иглой на край пластинки, и через хрипы и шипение из граммофонной граненой трубы прорвались первые звуки арии Лючии из оперы Доницетти «Лючия ди Ламмермур».

      Вместе с пластинкой пискляво, но громко запела девочка лет шести. Распевая, она сдернула с полукресла старушечью вязаную шаль, завернулась в нее и вышла из комнаты; через веранду вышла в небольшой запущенный сад.

      За плетеным круглым столом две румяные дебелые девахи потчевали обедом мастера лесопильной фабрики Кузьму Обрядкова. У Кузьмы были редкие вьющиеся черные цыганские волосы, расползающаяся лысина и так сильно перебитый нос, что любой желающий мог свободно наблюдать, что происходило в его ноздрях.

      Девочка запела громче, наблюдая, как Кузьма Обрядков, издавая чудовищные звуки, высасывал мозг из сахарной косточки, выуженной из тарелки с борщом. Он приложил кость к глазу, пытаясь рассмотреть содержимое, после чего сообщил соседкам по столу:

      – Не вылазит!

      Девахи засуетились, ища на столе среди приборов – а семья была непростая, обедали с вилками, ножами и салфетками – нечто, что помогло бы Кузьме достать внутренность кости.

      – Галька! – крикнула одна из девах. – Кончай голосить! Поди сорви веточку для Кузьмы Петровича!

      Галя – так звали поющую девочку – петь не перестала, подошла к старой корявой яблоне и отломала от нее веточку. Тетя Наташа, пославшая Галю за веточкой, обтерла ее полотенцем и подала Кузьме Петровичу.

      Любитель костного мозга выковырял вожделенное содержимое кости, проглотил его и, утерев жирные губы салфеткой, спросил, кивая в сторону Галины:

      – Это по-каковски она поет?

      – Бог его знает! – в сердцах откликнулась тетя Наталья. – Не по-русски! Галька, перестань ты голосить! Голова болит от твоего пения!

      – Ты по-каковски поешь? – решил добиться правды у девочки напрямую Кузьма Петрович.

      – Как мама, – ответила девочка. – Это мамина песня. Она ее пела.

      – А где мамка твоя? – равнодушно спросил Кузьма Петрович, вожделенно глядя на тарелку жареных грибов с картошкой, принесенную из летней кухни второй тетей – Надеждой.

      – В Москве, в актрисах, – ответила за Галю тетя Надежда.

      Кузьма Петрович сочувственно зацокал языком.

      – Стыд-то какой! Давно? – беря вилку в здоровенный кулак, спросил он.

      – Почитай, с рождения ее, – с готовностью ответила тетя Наташа.

      – Брошенка? – изумился Кузьма Петрович, пережевывая грибы.

      – Что вы такое говорите? – возмутилась бабушка, ставя на стол горшочек с необходимой для грибов сметаной. – Какая же она брошенка, если мать ее в позапрошлом году навестить приезжала!

      – А папка? – продолжал неспешные вопросы мастер лесопилки.

      – Безотцовщина, – коротко ответила тетя Наташа.

      – Дядя Кузьма, а кто вам нос сломал? – задала давно интересующий ее вопрос Галина.

      Не обращая внимания на возмущенное шипение тетушек, дядя Кузьма снисходительно ответил:

      – Это в малолетстве… кобыла лягнула.

      – Вы ее обидели? – удивилась Галина.

      – Кого? – перестал жевать Кузьма Петрович.

      – Кобылу! – пояснила Галина.

      – Не-е-е! – поморщился Кузьма. – Дурная была!

      – Дядя Кузьма, – не отставала Галя, – вы на ком хотите жениться, на тете Наташе или на тете Наде?

      Тетушки покраснели, тревожно и искательно глядя на жениха.

      – Галечка,