Эхо моей судьбы. Наталья Владимировна Тимофеева

с тобою нам сегодня в ночь.

      Фонарные покачивают свечи

      Туман белёсый, что кружить охоч

      В предгорьях сонных. Млечная дорога

      Над нами эхом музыки земной

      Тревожит твердь и дремлющего Бога,

      От нас укрытых белой пеленой…

      Зеленоглазая река

      Акварельные горы на утреннем небе размыты,

      Их волнистые линии еле наметил туман…

      И петляет река серебристой змеёй деловито

      Меж холмистых равнин, чей убор золотист и багрян.

      Холодна и подвижна, несёт со скалистых уступов

      Свой небесный поток, в нём осенние листья кружа,

      Словно пряжу прядёт облаков, отражения спутав

      Ив, самшита и граба, прозрачна, чиста и свежа.

      Ах, красавица Янтра, земное творенье святое,

      Ты струишься, бежишь, унося за туманы печаль…

      Зелены твои очи, а солнца вино золотое

      Под напев твой качает у дна золотую кефаль…

      «А вчера разразилась буря…»

      А вчера разразилась буря,

      Ветер окна пытался выбить,

      Он трепал на дворе осоку,

      Он пускался бездумно вскачь

      И со всей молодецкой дури

      Принимался орехи сыпать,

      Заходя по-над склоном сбоку,

      Разводя по округе плач.

      Он нагнал на меня отваги

      Передумать про всё, что было,

      Он поплакал дождём немного

      Из подбитых закатом туч…

      А камин без хорошей тяги

      Ел огонь не в пример уныло,

      И тянуло из-под порога

      Пряной свежестью с горных круч.

      «В аллеях лиственниц заснеженных…»

      В аллеях лиственниц заснеженных,

      Где все тропинки замело,

      Я грежу о краях отверженных,

      Где воздух ломок, как стекло.

      Я грежу о нездешней вольнице,

      Сиянье радуг ледяных,

      О необъятной светлой горнице —

      Просторах гулких и пустых.

      Там, средь бескрайнего безмолвия,

      Где лишь торосы, да пурга,

      Ветра подобно белым молниям

      Втыкают в синие стога

      Свои трезубцы закалённые

      И дышат нежностью земной,

      И вновь летят, неутолённые,

      На свой невиданный разбой.

      А здесь всё тише, бесхребетнее,

      Бескровней, вялостней, теплей,

      И я сама всё безответнее,

      А путь мой глуше и темней.

      Где абсолют – наперсник холода,

      Алмаза крепость – силы грань,

      Не может сердце быть расколото,

      Как пустотой его ни рань.

      Моё дыхание у вечности —

      Один воздушный пузырёк,

      Что меж землёй и небом мечется

      И так от Севера далёк…

      «Без исповеди с причастием…»

      Без исповеди с причастием

      Два года копчу окрестности.

      Цветы поливаю с тщанием,

      Не принятым в этой местности.

      Здесь больше всё куры