Когда вернется старший брат…. Фарит Гареев

опять же, элемент сочувствия и понимания, нехватка которых в первый, самый трудный после развода период чувствовалась наиболее остро, то спустя месяц-другой он стал избегать подобных посиделок. Как подметил Лёшка, большинство приятелей интересовало не столько его, Лёшкина, беда, сколько возможность выпить с комфортом в его квартире, что, понятное дело, было куда привлекательней, чем пить в подъезде или на улице. «Привычничать», – таким презрительным глаголом он обозначил эти вечерние, с тенденцией перехода в ночь-заполночь посиделки на кухне. Ну, а тех, кто принимал в них участие, не исключая самого себя, – «привычниками».

      На этом фоне вечера, проведённые в кругу семейных пар, смотрелись куда как более выигрышно. Там, случалось, тоже выставлялась бутылочка на стол, но всё выглядело много пристойнее, чем в кругу «привычников»… И скучнее. Да и по любому, греться всю дорогу у чужого очага не представлялось возможным, – хотя бы потому, что у всякой семейной пары существовала своя собственная, отдельная от человеческого сообщества жизнь, посторонним в которую вход был строго-настрого заказан. В этих замкнутых мирках место находилось только для двоих, троих, четверых, – в том случае, если были дети. Лешка же был посторонним, чужаком. Даже самым гостеприимным из семейных приятелей постоянные визиты Лёшки становились в тягость. Что находило своё подтверждение в натянутых улыбках, а часто и в плохо прикрытом раздражении. К тому же, как заметил Лёшка, пребывание в гостях у семейных пар, особенно в том случае, если вечер складывался удачно, имело две очень неприятные стороны.

      Первая заключалась в том, что знакомые были общие с Ириной, и это обстоятельство вызывало невольные воспоминания о праздниках, проведённых в этих же стенах, но только вместе с нею. Второй же неприятной стороной оказалось то, что тоска и одиночество после возращения домой становились ещё больше, ещё ужасней. Слишком разителен был контраст между его пустой холодной квартирой и недавно покинутым мирком семейного благополучия, особенно в первые минуты, пока включенный телевизор не создавал своеобразный эффект чужого присутствия, вводя Лешку иллюзорный мир, более красочный и привлекательный, нежели жизнь реальная. Телевизор в квартире выключался только глубокой ночью и стоит ли удивляться тому, что спустя некоторое время жизнь Лешки чуть было не превратилась в суррогат, поскольку неразрывной её частью стали бесконечные сериалы, заполонивших все программы российского телевидения. Включить телевизор, и за просмотром сериала хотя бы на время забыть о собственной жизни, скудной на события, – что ж, это, конечно, выходом не назовёшь, но всё же, всё же…

      Всё же, жизнь надо было как-то менять. Хотя бы её внешнюю сторону. Вот только – каким образом? К этому времени Лёшка уже пришёл к малоутешительному выводу, что даже если Ирина пойдёт на попятную, он ни за какие коврижки не примет её обратно. Не сможет простить