Иллюстрированные сочинения. Ги де Мопасан

глядя на господина декана. Через мгновение Ираклий Глосс продолжал:

      – На откровение должны мы возлагать все надежды. Откровение осенило апостола Павла на пути в Дамаск и дало ему христианскую веру…

      – …Которая не есть истина, – перебил, смеясь, ректор, – так как вы в нее не верите; следовательно, откровение не надежнее эклектизма.

      – Извините, друг мой, – возразил доктор. – Павел не был философом, и полученное им откровение не было полным; его ум не мог бы воспринять абсолютную истину, которая абстрактна. Но с тех пор философия двинулась вперед, и в тот день, когда какое-нибудь обстоятельство – книга или одно слово – откроет ее человеку, достаточно просвещенному, чтобы ее понять, она осенит его сразу, и все суеверия померкнут перед нею, как звезды перед восходящим солнцем.

      – Аминь, – сказал ректор, – но завтра перед вами предстанет второй человек, осененный свыше, послезавтра – третий, и они начнут запускать друг другу в голову своими откровениями, которые, к счастью, не особенно опасное оружие.

      – Но вы, значит, ни во что не верите? – воскликнул доктор, уже начиная сердиться.

      – Я верю в пищеварение, – важно ответил ректор. – Я без разбора глотаю все верования, все догматы, все нравственные учения, все суеверия, все гипотезы, все иллюзии, точно так же, как за хорошим обедом я ем с равным удовольствием суп, закуски, жаркое, овощи, пирожное и десерт, после чего философски заваливаюсь спать, уверенный, что мое спокойное пищеварение доставит мне приятный сон ночью, жизнь и здоровье на следующий день.

      – Поверьте мне, – поспешно вставил декан, – лучше нам не продолжать это сравнение.

      Час спустя, когда они выходили из дома ученого Ираклия, ректор вдруг рассмеялся и сказал:

      – Бедный доктор! Если истина предстанет ему в виде любимой женщины, он будет, конечно, самым обманутым человеком, какого только носила земля.

      И какой-то пьяный, старавшийся найти дорогу к своему дому, упал от испуга, услышав могучий хохот декана, который аккомпанировал пронзительному фальцету ректора.

      Глава VI

      О том, каким образом переулок Старых Голубей оказался путем в Дамаск для доктора и как осенила его истина в виде рукописи о переселении душ

      Семнадцатого марта тысяча семьсот какого-то года от рождества христова доктор проснулся в лихорадочном волнении. Ночью ему несколько раз привиделся во сне высокий седой человек в античном одеянии, который касался его лба пальцем, произнося какие-то невнятные слова. И ученому Ираклию сон этот показался весьма знаменательным предвестием. Почему это было предвестие… и чем было оно знаменательно, – доктор не знал этого наверное и тем не менее чего-то ожидал.