Иллюстрированные сочинения. Ги де Мопасан

беспрестанно ему внушаемой, также считал себя выше товарищей потому, что не был продан.

      Валены благодаря ренте жили припеваючи. Старший сын их отбывал воинскую повинность, второй умер.

      Злоба Тювашей, живших по-прежнему в бедности, была поэтому неутолимой. Шарло был единственным помощником старика-отца и надрывался вместе с ним, чтобы прокормить мать и двух младших сестер.

      Ему исполнился двадцать один год, когда однажды утром перед хижинами остановилась щегольская коляска. Из нее вышел молодой господин с золотой цепочкой от часов и подал руку пожилой седой даме. Дама сказала:

      – Вот здесь, дитя мое, второй дом.

      И он вошел в лачугу Валенов, словно к себе домой.

      Старуха-мать стирала свои фартуки; дряхлый отец дремал у очага. Оба они подняли головы, когда молодой человек сказал:

      – Здравствуй, папа; здраствуй, мама!

      Старики выпрямились в испуге. Крестьянка от волнения уронила в воду мыло и шептала:

      – Так это ты, сынок? Так это ты, сынок?

      Он заключил ее в объятия и расцеловал, повторяя: «Здраствуй, мама!» Тем временем старик, весь дрожа, говорил спокойным тоном, который ему никогда не изменял: «Вот ты и вернулся, Жан», – как будто расстался с ним всего лишь месяц назад.

      Когда они освоились друг с другом, родители пожелали сейчас же пойти с сынком по деревне, чтобы всем его показать. Его повели к мэру, к кюре, к учителю.

      Шарло, стоя на пороге своей лачуги, видел, как они проходили мимо.

      Вечером, за ужином, он сказал отцу:

      – Как могли вы быть такими дураками, что дали взять мальчишку у Валенов?

      Мать отвечала упрямо:

      – Я не хотела продавать своего ребенка.

      Отец не говорил ничего. Сын продолжал:

      – Какое несчастье, что меня принесли в жертву!

      Тогда старик Тюваш сердито возразил:

      – Ты еще будешь упрекать нас, что мы тебя не отдали!

      Парень сказал грубо:

      – Да, буду, потому что вы дураки! Родители вроде вас – несчастье для детей. Вы заслуживаете того, чтобы я ушел от вас.

      Старушка плакала над своей тарелкой, Хлебая ложкой суп и проливая при этом половину, она простонала:

      – Вот и надрывайся после этого, чтобы вырастить детей!

      Тогда парень жестоко выкрикнул:

      – Лучше бы мне и вовсе не родиться, чем быть таким, каким я стал! Когда я увидел сейчас того, вся кровь во мне застыла. Я подумал: вот каким бы я мог быть теперь.

      Он поднялся.

      – Послушайте, я чувствую, что мне лучше уехать отсюда, потому что я целые дни буду упрекать вас с утра до ночи и отравлю вам жизнь. Знайте, этого я вам никогда не прощу!

      Старики молчали, убитые горем, в слезах.

      Он продолжал:

      – Нет, думать об этом слишком тяжело. Я лучше пойду зарабатывать хлеб в другом месте.

      Он отворил дверь. Ворвался шум голосов. Это Валены пировали по случаю возвращения сына.

      Тогда Шарло топнул ногой и, обернувшись к родителям, крикнул:

      – Черт с вами, мужичье!

      И