Светлолунный сад. Каролина Павлова

легко поглотит Лета;

      Лежит пока спокойно где-то

      Он в ящике на самом дне;

      Признаться должно, нет во мне

      Отважной удали поэта;

      К варьяциям избитых тем

      Страшусь я приступать стихами;

      Но нынче к вам пишу – вы сами

      С улыбкой спросите: зачем?

      Не будем требовать мы строго

      Причин сему – я к вам пишу

      Затем, что тяжкого я много

      Давным-давно в душе ношу,

      Что вдруг грустней мне стало что-то

      И что сильна порой охота

      Дать волю думе и стиху;

      Затем, что складно иль не складно,

      Мне уже нужно, мне отрадно

      Вам говорить, как на духу[24].

      Иногда – без достаточных, на наш взгляд, оснований – к «утинскому циклу» присоединяют и написанное в феврале 1854 г. стихотворение, которое потом станет «визитной карточкой» творчества Павловой, самым известным ее стихотворением. Речь в нем идет о поэзии, ставшей главным содержанием, смыслом и радостью ее жизни:

      Ты, уцелевший в сердце нищем,

      Привет тебе, мой грустный стих!

      Мой светлый луч над пепелищем

      Блаженств и радостей моих!

      Одно, чего и святотатство

      Коснуться в храме не могло;

      Моя напасть! мое богатство!

      Мое святое ремесло!

      Проснись же, смолкнувшее слово!

      Раздайся с уст моих опять;

      Сойди к избраннице ты снова,

      О роковая благодать!

      Уйми безумное роптанье.

      И обреки всё сердце вновь

      На безграничное страданье,

      На бесконечную любовь!

      5

      Весной 1854 г. Павлова покидает Дерпт и переезжает в Петербург. Одна из причин переезда – желание быть рядом с Утиным, уже окончившим университет и ищущим места в столице; однако отношения между ними не получают развития и скоро угасают.

      В 1855 г. она переводит поэму Адельберта фон Шамиссо (1781–1838) «Salas у Gômez»[25] о человеке, выброшенном кораблекрушением на необитаемой остров, на безжизненную скалу, и неведомо для кого до самой смерти выцарапывавшем на каменных плитах свои мысли и повесть о своей жизни:

      На камне я нагом и одиноком

      Очнулся, одинокий и нагой…

(«Salas у Gômez»: «Первая плита»)

      В Петербурге она провела два года, успев за это время опубликовать ряд переводов (в том числе первое действие стихотворной комедии Мольера «Амфитрион») и написать целый ряд стихотворений. В их числе было еще одно историософское стихотворение – «Праздник Рима» (1854), напечатанное в «Отечественных записках» в 1855 г. Языческий Рим празднует и глумится над христианами, не зная, что Божий суд над ним уже свершился, что где-то в неведомых римлянам далеких краях уже тронулись с места гунны, которым предстоит этот Рим уничтожить. Сходным темам позднее Павлова посвятит еще два стихотворения – «Ужин Поллиона» (1857) и «На освобождение крестьян» (1862).

      «Праздник Рима» был написан под впечатлением от поражения России в

24

Зонтиков В. К. «Пишу несмело я, нечасто…» (Стихотворение Каролины Павловой) // Встречи с прошлым. Вып. 4. M.: Сов. Россия, 1982. С. 35–39, здесь с. 39.

25

Об этом переводе см.: Попова О. В. [Родикова О. В.], Жаткин Д. Н. К. К. Павлова как интерпретатор поэмы А. Шамиссо «Salas y Gomez» // Вестник Московского гос. обл. ун-та. Сер. «Русская филология». 2011. № 3. С. 117–124.