Такая карма. Татьяна Доброхотова

примерно через полгода после того, как отошла от комы. Они тогда забрались на чердак, выкрав предварительно ключ у сторожа, когда он спал у себя в сторожке после обеда. На чердаке было пыльно и жарко, дело происходило в самом конце мая и, в общем, ничего особенно интересного не оказалось, там хранили поломанную мебель и старые, никому не нужные вещи. Они все-таки покопались в корзинках со старыми игрушками, Вовке досталась вполне приличная клюшка со стертой треснувшей шайбой, а ей – мягкая розовая кошка, величиной с ладонь, которую она собиралась постирать в шампуне, чтобы еще больше распушилась. Довольные, они уже собирались вниз, напоследок решив заглянуть в окно, как смотрится их двор отсюда. Наташа глянула вниз, и все поплыло у нее перед глазами, она оказалась совсем в другом месте.

      Тогда она тоже увидела морской берег, пляж, маленькую бухту среди нагромождения камней, только днем. Вообще, море почему-то часто присутствовало в ее видениях. Позади, в конце пляжа, высились огромные, никогда не виденные ею раньше деревья с широкими листьями, пальмы. Небо было синее-синее, тоже непривычное, песок желтый. Невысокие волны плавно катились на берег, оставляя причудливый узор. Солнце светило так ярко, что у нее сразу заболели глаза. Картинка то приближалась, то отдалялась от нее, словно она смотрела, покачиваясь в лодке, недалеко от берега. На пляже сидели в обнимку двое. Совсем молоденькая девчонка, с темной, как полированное красное дерево, кожей, одетая в шелковые широкие брюки и такую же тунику. Черные вьющиеся волосы были распущены и тяжелыми волнами падали, струились на песок. В ушах горели на солнце яркие серебряные кольца, тонкие запястья и щиколотки позванивали браслетами. Ее спутник, тоже совсем мальчик, выглядел по-другому: загорелый, голубые глаза, со светлыми длинными волосами, спускающимися на обнаженную грудь, в полосатых, странного покроя брюках, кожаных сандалиях. Он нежно обнимал подругу и что-то говорил ей, Наталье не было слышно. Эта картинка казалась такой мирной, спокойной, родной, что придя в себя, Наташа не сразу поняла, где находится, ей показалось даже – у нее что-то незаслуженно отняли, что ей просто необходимо. Вовка тогда переполошил весь дом, очнулась Наташа уже в медпункте, куда он притащил ее, рыдающий от ужаса. Потом она еще полгода обследовалась у врачей, но без толку.

      А еще через несколько лет Наталья заметила за собой и вовсе странное. Она может, если захочет, читать чужие мысли. Это было вообще необъяснимо. Первый раз это случилось с ней прямо в школе, на уроке математики и так поразило, что она даже на какое-то время выпала из окружающих ее реалий. Она вдруг ясно услышала, или почувствовала, что их учительница, объясняя способы решения уравнений, одновременно думает совсем о другом, своем. У нее сильно болеет мама, целыми днями лежит в постели, и учительница очень волнуется, как она сейчас там одна. С ней рядом никого нет, потому что муж не ночевал дома, так часто бывает в последние дни. У него есть другая женщина, молодая. Учительница сожалеет