Фугу. Михаил Гаёхо

пару имен типа Пётр-Павел, Григорий-Константин или Бородин-Шаляпин. Но к ним не прилипало.

      С топориком, висящим под мышкой, было проще. Конечно, легко было называть его просто топориком, пока он висел на петельке на своем месте. Но когда выскакивал, голый по пояс с пером в волосах и в боевой раскраске, то имя ему требовалось. Можно было назвать его Чингачгук или Монтигомо – но топорик не откликался.

      Настоящее имя ему было Родион. Получив его, топорик преобразился. Теперь он выходил в длинном черном пальто, в сапогах. У него была мягкая светлая бородка и голубые глаза.

      И глядя на него, все думали: «адекватно».

      18

      Однажды нестор решил составить список того, что не приходит в голову.

      Все это были простые, в сущности, вещи, даже в чем-то очевидные.

      Спросить у своих собеседников, человека в шляпе и человека с бородой, как их зовут. Как-то ведь сами себя они про себя называют и в разговоре друг с другом.

      Может, они вообще не существуют за пределами его, Нестора, внимания и друг с другом не разговаривают? Об этом тоже можно спросить, хотя как-то оно вроде бы и неделикатно.

      Вспомнить о том, чьи белые руки клали ему на лоб исцеляющий лечебный компресс.

      Спросить человека в шляпе о белом кролике, которого он вынимает оттуда. Это разные кролики или каждый раз один и тот же?

      О зеленых человечках поспрашивать – только непонятно, о каких.

      Спросить у Лили – невзначай положив ей на колено руку, – почему она много раз спускается вниз и никогда (если что, то он бы заметил) – никогда не поднимается вверх, навстречу.

      И еще – это отдельный вопрос – помнит ли она, о чем они разговаривали в прошлый раз на этих ступеньках?

      Спросить у старух, которые в черном, что там такое с ними случилось внизу, отчего они причитают и плачут.

      О чем-нибудь спросить Родиона, но уж если тот выходит на сцену, то становится не до того, чтобы что-нибудь спрашивать.

      У кого-нибудь, кто спускается вниз, спросить, какая там наверху погода.

      Задуматься об отсутствии естественных, как их называют, потребностей. Столько раз Нестор пил, а иногда даже ел, но сходить в туалет не приходило в голову. Оно и к лучшему.

      Не приходило в голову пробежаться вверх по эскалаторной ленте, идущей вниз.

      Или вниз по ленте, идущей вверх, – это тоже.

      Или пойти поперек – за белым кроликом, которого человек, наверное, не просто так вынимал из шляпы.

      Нестор написал этот список кривым фломастером на проплывающей мимо панели – коротко, тратя по два-три слова на пункт, и слова уплыли в разные стороны, путаясь и перемешиваясь друг с другом.

      Что, собственно, и следовало ожидать от слов, которые не пришли в голову.

      А ведь есть еще и такие вещи, которые не то что не приходят в голову, но о которых не приходит в голову даже подумать.

      19

      Сидели, пили пенную.

      Снизу доносился шум, неясный и, как всегда, тревожный, но туда было еще далеко.

      Мимо по балюстраде проплыло нарисованное