Живое Серебро. Anne Dar

вообще невозможно переоценить: бесфамильным людям – то есть бастардам наподобие меня, – в Кантонах живётся гораздо хуже, чем прочим – людей без фамилии здесь ни во что не ставят, так что бесфамильные не то что не могут получать хоть какое-нибудь медицинское обслуживание, но даже образование для них закрыто. Я же полных пять лет ходила в школу, научилась писать, читать и считать только благодаря тому, что рядом с моим именем появилась официальная фамилия, и я не осталась под прессом статуса безродного бастарда. Берд Катохирис – человек, которому я обязана всем. И особенно тем, что сейчас я способна помогать ему обеспечивать нашу семью.

      О том, что Берд контрабандист, даже в нашей семье почти никто официально не знает – только я одна “по-настоящему” и просвещена. Мать, конечно, не может не догадываться о причинах нашей материальной защищённости, но она уверенно, из года в год продолжает делать вид, будто искренне верует в то, что основной доход нашей семьи составляет прибыль с посудной лавки, хотя именно она ведёт кассу и бухгалтерию этого дела, а значит, не может не знать, что реальные дела обстоят совсем не согласно её фантомной вере. Мать думает – или делает вид, что искренне считает именно так, а не иначе, – что Берд просто усердный лавочник, который порой продаёт свой товар из-под полы, но на самом деле весь наш глиняный товар спокойно себе стоит на прилавках и никогда не исчезает незаметно, так что в этом вопросе правда кроется в том, о чём мать предпочитает не думать. Наша семья питается досыта, Октавия и Эсфира ходят в школу, я принадлежу самой себе, а мать может умиротворённо заниматься домашними делами и ведением лавки, а не батрачить до полуобморочного состояния на пыльных фабриках, как это было до её союза с Бердом – и всё это, конечно, не благодаря одной лишь захудалой торговле среднестатистическими горшками.

      – Это всё твоё воспитание… – мои мысли прерывает привычное ворчание матери. – Если бы ты был чуть строже, она бы не сбегала по ночам, да ещё и через окно. Кто ходит через окно, когда в доме есть парадный ход? Ты в Деми сына себе воспитал, вот что я тебе скажу! Теперь наша Дема по своему нраву – чистый мальчишка!..

      Да я и до знакомства с Бердом не была обделена мальчишеской бойкостью…

      Мать склонна поругаться, но больше для пыли в глаза, для напускного вида строгости и совсем не всерьёз. Не только за это мы её, конечно, любим, но именно эта черта в ней особенно хороша. Берд так однажды и выразился: “Напускная строгость и наигранная ворчливость – особенные изюминки твоего необычного темперамента, дорогая. Боюсь, как бы твоя старшая дочь со временем не стала такой же колючей снаружи при тщательно сокрытом добром нраве”.

      На первом этаже раздался перезвон входных колокольчиков, медных и таких старых, что никто из нас не помнит, откуда они вообще взялись в этом доме, и кто их приделал ровно над входной дверью. Прежде чем все спохватились, я отодвинула в сторону уже опустевшую тарелку из-под шакшуки:

      – Продолжайте