Клеопатра. Василий Иванович Лягоскин

на английском диктует, хотя в Москве уже несколько раз побывал.

      – Кто, – кричит (тоже по-английски), – сказал, чтобы России санкции объявили, да гуманитарную помощь назад завернули?

      Тут самый плюгавый советник вперед протиснулся и сходу заявил:

      – Я, – говорит, – предупреждал, что даже крысу нельзя в угол загонять. Она тогда хоть в тигра, хоть в крокодила зубами вцепится – куда достанет…

      А на темной стороне Земли (в Москве часы на Спасской башне как раз два ночи пробили) наш Президент свою разборку устроил. Вызвал высший командный состав армии, авиации и флота, и пытается на них слюной не брызгать. На всех сразу пытается. А каждого по отдельности по-отечески журит. Только, в отличие от американского, на русском языке мать вспоминает.

      Тут дверь в кабинет открывается и заходит третьесортный чиновник из его собственной администрации. Заваливает без спросу, как в свою квартиру. Пока хозяин грозно хмурил брови и про его родителей что-то вспоминал, чиновник ему бумажку сунул – прямо под нос. А там печатными буквами, да по-русски (вообще-то наш не только на родном языке читать умел), послание из Вашингтона.

      – Так мол, и так. Ошибочка вышла – не туда спутники полетели. Они сами, мы не виноваты. И вообще, обещаем больше крыс в угол не загонять…

      Президент прочитал, маршалов и адмиралов еще раз пожурил, да по домам отправил. А те – радостные – сразу в Архангельское, на дачи. В парадных кителях дырки под очередные ордена вертеть. Только один сначала в министерство заглянул. Велел послать телеграмму в Ковров – загогулины-то кончились…

      – Нет, – покачал головой Сашка Жилин, – не буду тигру, то есть Танюху, злить. Обещал ведь до дня рождения не курить. А день рождения у Таньки завтра. Вот послезавтра и закурю снова.

      «Прима» заняла свое место в заначке, а спичка – в коробке. Сашка проводил взглядом отъезжающую от троллейбусной остановки «двойку» до того места, где она повернула на улицу Комсомольскую. А потом, зевнув, прислушался к телевизору, который негромко вещал в комнате. Бодрый женский голос как раз заявил, что критические дни кончились…

      Как ефрейтор Гулькин с Пентагоном воевал

      солдатская байка

      Чтобы там не говорил Владимир Ильич, а человек с ружьем все таки должен внушать страх. Хотя бы немножко. Ефрейтор Владимир Гулькин своим видом любого мог вогнать если не в панику, то в тихий ужас точно. За состояние нашей родной российской армии.

      Из всех грозных зверей, которых следовало опасаться человеку, ефрейтор напоминал одного. Глиста длинной два метра. И как его только в армию взяли? Но получилось – и теперь он служил в ковровском учебном центре, рядом с домом.

      Ружья, естественно, ему никто не дал. И автомата тоже – чтобы ни себя, ни соседей по строю не поранил. Но обмундирование подобрали, хоть и с трудом. И даже лычки ефрейторские на погоны навесили –