Мастер и Путь. Слепок с эпохи. Владимир Ишечкин

обошел собеседников сзади,

      Повторяя:

      – Стоять! С места, гады, ни пяди! –

      Сплюнул. – Служба, привычка, с мигренью возня.

      Извините, товарищи, доброго дня!

      А скажи-ка, старик, вы давно на пленере?

      – С ночи, солнце еще почивало в пещере.

      – Значит, вспышка в полнеба для вас не секрет.

      И – что здесь приземлился какой-то объект.

      Вот об этом подробно мне, если не олух.

      – Был действительно близкий, но слабенький сполох.

      НЛО не видали мы, не повезло.

      Не срывай, командир, на свидетелях зло.

      Как вожжа помогает движению клячи,

      Я тебе помогу. Может, станешь помягче.

      По-над Доном мелькнул бестелесный Икар,

      Вот его и засек потаенный радар.

      – Врет! – заметил Терпицкий. – Поддастся едва ли.

      Ничего! Не таких еще старцев ломали.

      – Борода, ты, я вижу, и правда, строптив.

      Вместо данных суешь древнегреческий миф.

      Что ж, пора, так сказать, кое в чем убедиться.

      Живо паспорт! В нем сказано, что ты за птица.

      – У меня его нет. Как бы ни был ты крут,

      Должен помнить, что паспорт не всем выдают.

      – Все понятно. Так, ты из какого колхоза?

      – Я с Олимпа.

      – Название выше навоза.

      Кем работаешь там? Говори, наконец.

      – Догадаться могли бы, что там я кузнец.

      – Ну, допустим, кузнец. А чего это ради,

      Ты шатаешься тут в театральном наряде?..

      Подал голос Терпицкий:

      – Оставь кузнеца.

      Мы еще не слыхали ответов мальца.

      – Ну? – спросил Арташов, и задергалось веко.

      Был ответ:

      – Я заявка на пост человека.

      – Что ты мелешь, ребенок? Тебя еще нет?

      – Нет, конечно. Я только великий проект…

      Вновь Терпицкий:

      – Берем их с собою, коллега.

      Не топтаться же здесь от июля до снега.

      – Да, – кивал Арташов. – Не народ, а труха. –

      И лицо отирал он листом лопуха. –

      Меньше часа полезной работы мотора,

      И навеки свидетелей примет контора.

      Старика-кузнеца и того, кого нет,

      На допросах она перекрутит в паштет.

      А Лутков, комендант, на опилках в подвале

      Два патрона истратит для новой медали.

      Мимо квоты и списка, сверх плана, за так

      Яма скроет казненных, где хутор Ветряк.

      – Твой прогноз это – долгие смертные муки.

      Арташов, мы же люди ежовской науки.

      Человечней для них, неподсудно для нас

      Прямо здесь и сейчас нанести Сoup de grâce…

      Чувство долга ежовцу расправило плечи.

      А еще мужика вдохновляли предтечи.

      По бедру он на ощупь искал кобуру

      С пистолетом служебным ТТ, точка, ру.

      Затянулась минута для жертвенных агнцев.

      У ежовца слепая растерянность пальцев

      Перешла в беспокойство и панику рук.

      Пересохло во рту, перехвачен был звук.

      Вся фигура его, искажаясь и узясь,

      Представляла собой нескончаемый ужас.

      Что