Князь Света. Порождения Света и Тьмы. Роджер Желязны

одни проходили перед машиной, нажимая кнопки, другие просто опускали гладкий металлический диск во вторую тигриную пасть, расположенную с обратной стороны корпуса. Когда машина останавливалась, диск падал в чашу и хозяин забирал его обратно. Князь решил рискнуть и пуститься в расспросы.

      Он обратился к стоящему перед ним человеку:

      – Почему это, – спросил он, – у некоторых свои собственные жетоны?

      – Да потому, что они зарегистрировались, – ответил тот, не оборачиваясь.

      – В Храме?

      – Да.

      – А…

      Он подождал с полминуты, потом спросил:

      – А те, кто не зарегистрирован, но хотят использовать это, – они нажимают кнопки?

      – Да, – прозвучало в ответ, – набирая по буквам свое имя, род занятий и адрес.

      – Ну а если кто-то, как я, например, здесь чужак?

      – Ты должен добавить название своего города.

      – Ну а если я неграмотный – что тогда?

      Тот наконец обернулся к нему.

      – Может быть, было бы лучше, – сказал он, – если бы ты молился по-старому и отдавал пожертвования прямо в руки жрецов. А то можешь зарегистрироваться и получить свой собственный жетон.

      – Понятно, – сказал князь. – Да, ты прав. Надо обдумать все это. Спасибо.

      Он вышел из очереди, обогнул Фонтан и, обнаружив место, где на столбе висел знак Шила, отправился по улице Ткачей.

      Трижды спрашивал он о Янагге-парусиннике, в третий раз – у низенькой женщины с могучими руками и усиками над верхней губой. Женщина сидела скрестив ноги и плела коврик под низкой стрехой того, что когда-то, должно быть, было конюшней и до сих пор продолжало ею пахнуть.

      Она пробурчала ему, куда идти, окинув взглядом с ног до головы и с головы до ног, взглядом странно прекрасных бархатисто-карих глаз. Князь прошел извилистой аллеей, спустился по наружной лестнице, лепившейся к стене пятиэтажного строения, оказался у двери, через которую попал в коридор на первом этаже. Внутри было темно и сыро.

      Он постучал в третью слева дверь, и почти сразу ему открыли.

      Открывший дверь мужчина уставился на него:

      – Ну?

      – Можно войти? У меня кое-что важное…

      Человек чуть поколебался, резко кивнул и отступил в сторону.

      Князь вошел следом. Большое полотнище холста было расстелено на полу перед стулом, на который вновь уселся хозяин, указав своему гостю на другой из двух находившихся в комнате стульев.

      Это был невысокий, но очень широкоплечий человек с белоснежными волосами и начинающейся катарактой обоих глаз. Руки его были коричневыми и жесткими, с узловатыми суставами пальцев.

      – Ну? – повторил он.

      – Ян Ольвегг, – послышалось в ответ.

      Глаза его слегка расширились, затем превратились в щелки. Он взвешивал в руке большущие ножницы.

      – «Опять в краю моем цветет медвяный вереск», – произнес князь.

      Хозяин застыл, потом вдруг улыбнулся.

      – «А меда мы не пьем!» – сказал он, швыряя