Кухарка тайного советника. Марианна Красовская

зубами без намека на пломбы. Подумаешь, у меня два передних такие же. Попробуй отличи от настоящих.

      Или вот политическая картина.

      Правил в Орассе король, хотя королевство было не слишком и большим. Впрочем, Франция тоже маленькая, а Бонапарт вообще называл себя императором. Король был женат и имел вполне взрослого уже сына. Войн ни с кем из соседей не затевал, слыл прогрессивным правителем, активно лоббировал техномагию. Говорят, крупные города при нем расцвели. Хотя еще при его батюшке в городах установили газовые фонари и начали внедрять систему водопровода.

      На мою ехидную просьбу продемонстрировать пару магических трюков Егор Матвеевич печально ответил, что магом не является, а если б являлся, то не торчал бы в лесу. Врет, конечно. Я ж вижу, что ему здесь хорошо и спокойно. Человек наслаждается жизнью – собирает травки, делает настои, следит за лесом. В общем, этакий военный на пенсии.

      Что дед был военным, я догадалась  сразу. Движения у него были по-особенному четкие, а в лесу он ступал по земле как спецназовец. Ходил осторожно, мягко, чуть ссутулившись. Треснет ветка – он напрягался. Что бы ни было в его прошлом – не отпустило еще. Иногда меня подмывало крикнуть «вспышка сзади», но все же старый человек, неудобно. Да и влетит мне за это, скорее всего. Дед Егор, как мне показалось, не воспитан по принципу «женщин бить нельзя» – двинет в гневе, не задумываясь.

      Память тела – штука странная. Не так уж часто меня в жизни по лицу били, и чаще всего за дело. Ощущения незабываемые, никому не посоветую пробовать. Лишь однажды на моем пути встретился мужчина, который никогда не позволял себе распускать руки. Но он умел ударить словом так, что было больнее физического воздействия. Ушла я от него, помню, с совершенно больной психикой. Лучше б лупил, честное слово.

      Впрочем, дед меня не обижал, а больше хвалил. Уж очень он поесть любил. А готовила я вкусно, сама себе удивлялась. Опыт, конечно, у меня немалый, но в печи всё по-другому получалось. Неудивительно, что через три недели джинсы, которые мне были широковаты, сидели как влитые. Дед долго ворчал, увидев подобное непотребство, а потом пропал на целый день. Вернулся с мешком, кинул мне.

      В мешке была страшная безразмерная юбка из рогожки, рубашка на завязках и суконное пальто, подбитое мехом. С одной стороны, оно было потертое, явно не новое, сшитое совершенно отвратительно, но с другой – на натуральной овчине. Мне оно было довольно широко, а рукава коротковаты.

      – Одевайся как положено, – велел дед. – Увидит кто в твоих срамных штанах – невесть что напридумывают.

      – А увидят в юбке – промолчат? – усмехнулась я, подпоясывая этот кошмар.

      – Всем будем говорить, что ты моя вдовая внучка, приехала старика досматривать, – ответил дед. – У меня много внуков, никто не усомнится.

      – Вы еще меня досмотрите, – ответила я. – На вас пахать можно.

      – А ты в Руане жила, не могла знать, – парировал дед. – Хотела исполнить свой дочерний долг…

      – Ага, как же, – буркнула я. – Скорее всего, муж помер,