Жанна д"Арк из рода Валуа. Книга вторая. Марина Алиева

дорого, а сейчас каждый экю работал только на дофина и его дело. А во-вторых… Господи, неужели непонятно?!

      – Мантия нашего супруга должна оставаться той же и такой же, как при его жизни! Только не рваная, разумеется…

      Фрейлины снова столпились возле порченого шлейфа, а в дверях показался управляющий замка. Выждав положенное время, чтобы герцогиня обратила на него внимание, он поклонился и оповестил:

      – Господин Рене к вашей светлости.

      – Проводите его в мой кабинет и попросите подождать…

      С тех пор как дела «дофинистов» пошли в гору, мадам Иоланда стала замечать, что вся замковая прислуга начала себя вести с важностью прислуги королевской. А заметив, всячески это поощряла. В другое время сообщение о визите сына было бы обставлено с большей простотой: он бы просто пришел и вошел. Но пора… пора уже привыкать к тому, что этот двор – не жалкая попытка упрямого бастарда доказать, что в его жилах течет королевская кровь. Тут и без Шарля таких молодых людей хватало. Взять хоть Дюнуа, чьим отцом был брат короля, или Алансон, чей род восходит к первому королю династии. Да хоть бы и её Рене – сын короля Сицилийского и внук короля Арагонского… Каждый из них, будь сейчас прежние времена, обладал бы собственным двором! Но они приехали служить дофину, и теперь здесь все должно быть, как при дворе настоящем, королевском, без той простоватой фамильярности, которая установилась еще в годы малолетства Шарля, не имеющего даже слабой надежды стать не то чтобы королем, но просто любимым сыном…

      – Отдайте ювелирам и золотошвейкам и лично проследите, чтобы не испортили еще больше, – велела фрейлинам мадам Иоланда, бережно снимая мантию. – После того, как я надену её на коронацию его высочества, следует заказать драгоценный короб и хранить эту мантию вечно, в память о нашем дорогом супруге.

      Фрейлины почтительно разложили мантию на специальной подстилке и присели в поклоне, провожая герцогиню. А та, бросив беглый взгляд в зеркало, отправилась в кабинет.

      Рене стоял у окна. Не услышав шаги матери, он продолжал глядеть на дальний лес, зеленеющий молодой листвой. Лицо его было серьезно и задумчиво, а мысли, кажется, витали очень далеко, так что мадам Иоланда получила возможность полюбоваться сыном не будучи замеченной.

      Мальчик сильно возмужал, пройдя боевое крещение в нескольких вылазках против англичан. Стал спокойней в движениях и смотрел теперь более жестко. И хотя не был похож на отца лицом, напоминал его статью и трогательно-узнаваемой манерой встряхивать головой, когда снимал шлем или шляпу. Впрочем, шляп он уже не носил. Щегольские наряды были отставлены, и даже теперь, придя к матери, Рене надел легкую кольчугу с панцирем и нарамниками.

      – Ты собираешься в поход? – спросила мадам Иоланда, обводя рукой боевой наряд сына.

      Очнувшийся от раздумий Рене повернулся к матери и с улыбкой поклонился.

      – Кажется мы собираемся вместе, матушка. Мне сказали, ты примеряешь мантию отца… Это – из-за воспоминаний, или предстоит поход