Стальная принцесса. Рина Кент

потратили, как мне кажется, несколько минут на это упражнение.

      – Попробуй представить, что ты спускаешься по лестнице, – говорит он успокаивающим тоном.

      – Лестнице? – спросила я.

      – Да. Каждый шаг вниз подобен тому, как если бы ты покидала свое сознание, чтобы достичь подсознания. Ты можешь представить лестницу?

      – Наверное. – Я хмурю брови, пытаясь сосредоточиться на визуализации.

      – Расслабься, Эльза, – раздается голос доктора Хана напротив меня. – Ничего не выйдет, если ты будешь напряжена. Как насчет того, чтобы ты снова сделала глубокий вдох?

      Я могу это сделать.

      Вдох.

      Выдох.

      Вдох.

      Выдох.

      В поле зрения появляется лестница. Она черная и мрачная, словно пришедшая прямо из Средневековья. Стены вокруг покрыты плесенью и чем-то серым.

      – Предполагается, что я увижу темную лестницу? – В моем голосе слышится дрожь.

      – Это твое подсознание, – говорит доктор Хан. – Не сопротивляйся, прими это.

      Я сжимаю губы в линию, чтобы они перестали дрожать.

      – А теперь сделай шаг вниз.

      Дрожащей ногой я делаю один шаг вперед, но не решаюсь сделать еще один. Я боюсь, что старая лестница исчезнет, и в конце концов я провалюсь в темную дыру.

      – Смелее, – спокойным голосом призывает доктор Хан.

      Я хватаюсь за стену, чтобы сохранить равновесие, и следую его инструкциям.

      По одному за раз.

      Один шаг за другим. Здесь темно настолько, что вскоре у меня пропадает зрение. Я не могу видеть то, что находится за пределами меня, как бы сильно ни щурилась.

      Но я могу это сделать.

      Мне нужно это сделать.

      – Замедлись и отключись. – Низкий голос доктора Хана доносится словно из другой комнаты. С каждым словом его голос становится все более отдаленным. – Замедлись и отключись… Замедлись и отключись… Полностью отключись.

      Голос доктора Хана пропадает.

      Или это то, что я думаю? Я верю, что он разговаривает со мной и о чем-то спрашивает, и я, возможно, ему отвечаю, но не замечаю этого.

      Я оказываюсь перед деревянной дверью, которая словно взята прямо из документальных фильмов о Второй мировой войне. Я нажимаю на ручку трясущимися руками.

      Резкий белый свет слепит мне глаза.

      Нет, он не белый. Он… красный.

      Я прищуриваюсь, пытаясь заглянуть за него. Атмосфера похожа на густое кроваво-красное желе. Как те красные комнаты, которые используются в фотографии.

      Только это не красная комната. Нет.

      Это… мой дом.

      Мой дом в Бирмингеме.

      Я стою посреди просторной гостиной с элегантными обоями в цветочек.

      Он такой большой, что по сравнению с ним я кажусь муравьем. Диваны «честерфилд» и высокие картины намекают на изысканный вкус.

      Это почти как жилище богатого человека.

      Статуи львов стоят повсюду. Рядом с широкой лестницей. По дороге ко входу. Рядом с высокими французскими окнами.

      Везде.

      Я содрогаюсь от этой картины.

      Сколько бы я ни моргала, красный свет