Стальная принцесса. Рина Кент

Моя спина отталкивается от кровати только для того, чтобы веревки потянули меня вниз.

      Мои ногти впиваются в ладони с такой силой, что я уверена, у меня пойдет кровь.

      Я кончаю со всхлипом, моя грудь вздымается так, словно у меня вот-вот случится сердечный приступ.

      Я даже не замечаю, когда он убирает руку с моего рта.

      – Вот и все, – бормочет он возле уголка моих губ. – Сломайся для меня, сладкая.

      Я ломаюсь.

      Я просто делаю это.

      Слезы текут по моим щекам, а мое сердце болит так сильно, что я не могу ни дышать, ни говорить.

      Эйден наклоняется и, как в тот первый день в старшей школе, проводит языком по моей щеке, слизывая слезы.

      Он с наслаждением пробует их на вкус, прежде чем облизать мою нижнюю губу и впиться в нее зубами.

      – Хорошая девочка.

      Глава восьмая

      Эйден

      Я сбиваю белую королеву черным королем.

      Хм…

      Приятно сбивать королев.

      Я поднимаю ее, позволяю гордо постоять посередине доски какое-то время, а затем снова сбиваю.

      Это уже не так приятно, как в первый раз.

      Вот как чувствуют себя наркоманы. Воссоздать первый кайф почти невозможно, но они все равно продолжают гоняться за ним.

      Мне следовало знать, что лучше не гнаться за воображаемым кайфом.

      В гостиной загорается свет, и я моргаю.

      Джонатан останавливается у входа. На нем черные брюки и рубашка на пуговицах. В руке кружка с кофе. Он, наверное, будет работать всю ночь. Я удивлен, что он не остался в офисе своей компании.

      Его глаза прищуриваются, когда он смотрит на меня.

      Ему не нравится, когда я сижу в темноте. Обычно я избегаю будить его сигнальными красными лампами, но…

      Сегодня мне на это плевать.

      Я только что оставил Эльзу в постели после того, как довел до оргазма.

      Развязал ей руки и ушел, так и не вытрахав остатки здравого смысла.

      Не потому, что я хотел остановиться. Черт возьми, нет. Потому что я знал, что выведу ее из себя еще больше, чем уже смог.

      Я бы толкнул ее на путь, откуда нет возврата.

      Она была прямо там, связанная и распростертая передо мной. Она смотрела на меня со слезами, гневом и страхом в глазах, и мне потребовалось все мое самообладание, чтобы уйти.

      Потому что в тот момент я хотел заставить ее плакать еще сильнее.

      Сделать еще больнее.

      Сломать еще сильнее.

      Я говорю себе, что на самом деле не хочу причинять ей боль. Что в глубине души Эльза особенная.

      Но чем сильнее она въедается мне в душу, тем настойчивее я становлюсь в своем стремлении погубить ее.

      С тех пор как я покинул ее комнату, я «выпускал пар» – это слова Джонатана, а не мои, – тренируясь и играя в шахматы. Мне пришлось сдержаться, чтобы не забраться обратно в ее комнату и не показать ей истинную черноту внутри меня.

      Она думает, что знает.

      Она думает, что имеет представление о том, кто я такой.

      Правда в том, что она такая чертовски невежественная, что я бы пожалел ее, если бы знал, как жалеть людей.

      Эльза