Выдуманный жучок. Юлия Кузнецова

вдруг шунт не приживётся?

      – Через неделю увидим.

      – Ещё неделю спать на стуле и не мыться? Я не могу больше.

      – Да ладно. Мам, а ты видела, какой брелок у этой Ани был классный? В виде Вазовски?

      – Нет!

      – Жаль. Мне бы такой, и я была бы самым счастливым человеком на свете.

      – Не брелок тебе, а здоровье надо! – в сердцах роняет мама и решительным шагом идёт в палату интенсивной терапии, где лежит Аня.

      – Извините, – говорит моя мама Аниной, – а где вы покупаете белковые коктейли?

      – Я с вами разговаривать не стану, – отрезает Анина мама. – У вас такой вид, будто у нас чума, а не рак.

      Она говорит яростным шёпотом – в двух метрах от Аниной ноги спит грудной ребёнок с перевязанной головой.

      – Да нет же, я просто немного смущаюсь…

      Я их не слушаю, неинтересно. Я приближаюсь к Аниной койке. Девочка лежит и сматывает нитки в клубок. По одеялу у неё ползает Выдуманный Жучок, машет мне лапкой. Неужели она его не видит?

      – Аня, – с замиранием сердца спрашиваю я, – а ты сама связала Вазовски?

      Она кивает, да и я вижу: нитки в клубке того же цвета, что и брелок.

      – Обалдеть, – выдыхаем мы с Жучком хором.

      – Ты извини, что я хвастаюсь, – говорит Аня, – но я и правда очень классно вяжу. Научить не могу, у меня терпения не хватит. Только могу тебе что-нибудь связать.

      – Не надо меня учить! – отмахиваюсь я. – У меня терпения не хватит учиться. Лучше свяжи.

      – Что?

      – Вазовски. Точно такого же. И ещё семейство ежей. Я видела таких в каком-то детском журнале.

      – Уходите из нашей палаты немедленно! – шипит Анина мама. – Очень нужны тут ваши микробы!

      – Мам, – говорит Аня, – ты боишься, что они станут нам завидовать?

      – Чему тут можно завидовать?!

      – То есть считаешь, у меня – худший диагноз в больнице?

      – Конечно, нет!

      – И доктор так не считает. Вот и скажи им, где папа берёт белковые коктейли, не вредничай.

      Аня берёт меня за руку и притягивает к себе:

      – Насчёт ежей – замётано. А с этими мамами одни проблемы, да?

      – Ага. Счастливые эти, из «общего» хирургического. Делают, что хотят, без мам.

      – Точно. А тут пока маме объяснишь, что к чему, сама станешь бабушкой.

      Под наш смех мамы мирятся. Кажется, им обеим немножко стыдно.

      У каждого – свой

      «Жили-были в одной больнице два хирурга, – рассказывает Аня вязаному Ёжику-папе. – Один был большой, страшный и глупый. Звали его Александр Степанович. Другой был маленький, умный и очень добрый. Звали его Игорь Маркович».

      – Аня, тебя завтра во сколько берут? – перебиваю я.

      Мы пытаемся натянуть на ежей одёжки от Барби. Пока не очень получается: у кукол размер в пять раз меньше ежиного.

      – В двенадцать, после малышей.

      – У тебя же самая сложная операция.

      – Тем более. Нельзя, чтобы мелкие столько не ели. А я вообще могу не есть. После химии совсем не хочется.

      – Жучок