От подъема до отбоя. Валерий Петрович Рогожин

сам ушел. Если бы не ответил так на собеседовании в Институт Культуры, тоже судьба повернулась бы на 180 градусов. А сколько в жизни было моментов, когда больше вообще меня могло бы не быть. Нет, все раскладывает фишки так, чтобы я жил в этом городе и имел именно эту судьбу. Но, как говорится, самое нереальное – это сослагательное наклонение.

      Значит самодеятельность. Однажды на построении комбат поручил комсоргу создать список талантов. Кто что может. Кто петь, кто руками махать, кто на пиле играть (как там у Высоцкого: «…На пиле один играл – шею спиливал…»), в общем всех в обязательном порядке выявить, засветить, переписать, пересчитать или наоборот, но это уже не важно. И наступит час Х, и будет в нашей части смотр художественной самодеятельности, и наша задача разбить врага наголову, и взять вражеский редут с минимальными потерями. Другими словами, приложить всё старание и желание, сделать концерт и занять на смотре первое место. Ну, если не самое первое, то хотя бы какое-нибудь второе или третье. Комсорг ответил: «Есть!», взял лист бумаги и начал записывать нас в этот список. Кто мол чтец, кто певец, а кто на дуде игрец. То есть игрок.

      Если говорить про меня лично, я петь не могу, не умею. Если только в хоре. Как в том старом анекдоте:

      – Вам групповой секс нравится?

      – Конечно, больше всего!

      – А почему?

      – Так в толпе завсегда сачкануть можно!..

      Всю жизнь, когда требовалось петь, принимал участие в хоре, всегда становился в третий ряд, но так, чтобы меня можно было увидеть и очень активно во время пения открывал рот, не издавая ни звука. И меня всегда очень ценили, очень хвалили, говорили, что я великолепно пою, что у меня отличный слух, и вот только немного нужно подшлифовать мои навыки и из меня получится чудесный певец, что у меня абсолютный голос с детства. Другими словами он абсолютно отсутствует, и медведь на ухо наступил. Сразу двумя лапами и на два уха.

      Так, что только хор, но в нашем коллективе, где комсорг органически становился главным режиссером, никакого хора не намечалось.

      Когда комсорг подошел ко мне пятый раз, спрашивая: «Чего же ты можешь?», я с ним разговорился:

      – Если бы ты спросил меня, чего же ты хочешь, то было бы гораздо легче. На эту тему даже книга есть- «Чего же ты хочешь?» называется. Всеволод Кочетов написал. Про старых большевиков и неразумное молодое поколение. Где-то так в общем. Куда идти, тоже книга есть. «Камо грядеши» называется. А вот Чего же ты можешь, такой книги я не знаю.

      – Ты мне мозги не пудри, – сам того не ведая, цитатой повел комсорг, – Тебя записывать или как? Нет, так и скажи нет!

      Говорить «нет» было никак нельзя. Два часа в сортире после отбоя очень быстро восстановят память и у клиента проснутся такие таланты, о которых не подозревала даже родная мама.

      А с другой стороны, что говорить, если Господь этими самыми талантами не наградил?

      – Все,