Плоды земли. Кнут Гамсун

раз в день поглядывал на небо, небо было синее. По вечерам частенько смахивало на дождик. Исаак входил в избу и говорил:

      – Сдается, что будет-таки дождик!

      Часа через два всякая надежда опять исчезала. Заcyxa продолжалась уже семь недель, жара стояла невыносимая, картошка всю эту пору цвела сильным цветом, цвела неестественно и чудовищно.

      Поля издали казались покрытыми снегом. Чем же все закончится? По календарю ничего нельзя было узнать, теперешние календари ведь не то, что прежние, они ни к чему. Опять стало показывать на дождик, Исаак пошел к Ингер и сказал:

      – С божьей помощью нынче ночью будет дождь!

      – Разве на то похоже?

      – Да. И лошадь мотает головой над кормушкой.

      Ингер выглянула в дверь и сказала:

      – Да, ужо увидишь.

      Упало несколько капель. Часы текли, они поужинали, когда Исаак ночью вышел на двор, небо было синее.

      – Ах ты, Господи! – сказала Ингер. – Но зато к завтрему и последний ягель твой просохнет, – прибавила она и постаралась хорошенько его утешить.

      Да, Исаак насбирал ягелю и накопил его очень много самого отборного сорта. Это был драгоценный корм, он сушил его, как сено, и накрывал берестой в лесу. У него оставалась неприкрытой только одна небольшая кучка, оттого он и ответил Ингер с таким глубоким отчаянием и апатией:

      – Я все равно не стану убирать его, хоть бы он и просох.

      – Что ты врешь! – сказала Ингер.

      На следующий день он и в самом деле не убрал ягель, так как было сказано, – не убрал, и все тут. Пусть себе стоит, дождя все равно не будет, пусть себе стоит с богом! Свезет как-нибудь перед Рождеством, если солнце не спалит его до тех пор!

      Так сильно и глубоко он чувствовал себя обиженным, совсем не стоило сидеть на пороге и смотреть на землю и владеть ею. Вон, картофельные поля горят безумным цветом и сохнут, так пусть же и ягель лежит, где лежал, сделайте одолжение! Но, может быть, Исаак таил кое-какую хитренькую мыслишку при всем своем огромном простодушии, может, он делал это из расчета и хотел подразнить синее небо перед новолунием.

      К вечеру опять стало показывать на дождь.

      – Ты бы убрал ягель, – сказала Ингер.

      – Зачем это? – спросил Исаак и притворился чрезвычайно удивленным.

      – Да, да, ты все представляешься, а может пойти дождь.

      – Ты ведь видишь, что в нынешнем году не будет дождя.

      Однако ночью окно вдруг что-то потемнело, похоже стало, будто кто мазал по нему и мочил его. Что бы это такое было?

      Ингер проснулась и сказала:

      – Вот и дождь, посмотри на стекла! – Исаак только хмыкнул и ответил:

      – Дождь? Это не дождь. Не понимаю, о чем ты говоришь!

      – Перестань врать! – сказала Ингер.

      Исаак и в самом деле врал. И обманул только самого себя. Конечно, это был дождь, и даже настоящий здоровый ливень, но, хорошенько промочив Исааку ягель, он перестал. Небо было синее.

      – Ведь я же говорил, что не будет дождя, –