Свадебная терапия. Валентина Панкратова

не нравился еще больше, потому что… Почему – Маша и сама не могла толком объяснить. Не нравился ей этот Игорь Лыткин и все тут.

      ***

      До отхода «Пересвета» оставалось около часа, и троица развлекала себя разглядыванием прибывающих гостей, которых встречали стоявшие перед входом на теплоход молодые. Кристина с Алексеем приветствовали каждого входящего, целовались, обнимались и перекидывались ничего не значащими фразами, короче, вели полноценное светское общение.

      Не любившая подобное пустословие Маша равнодушно смотрела на этот показушный водевиль, сочувствуя подруге, но не торопилась идти к ней на помощь. Она справедливо полагала, что каждый сам выбирает свою судьбу. А Кристина, сколько Маша себя помнила, мечтала именно о такой гламурной свадьбе.

      Наконец, недалеко от молодых взгляд московской гостьи выхватил знакомые лица.

      – Марго, смотри, – Маша тронула за плечо дочь, – это не Светланка? Если бы не Федор Петрович, то ни за что не узнала бы ее.

      – Она, – радостно подтвердила Маргарита, – так взросло выглядит. Прямо не скажешь, что в школе учится. Она сильно изменилась за последний год.

      Фраза про последний год немного кольнула мать, которая тут же попыталась прикинуть, когда она сама в последний раз видела дочку подруги, и когда ее могла видеть Маргарита. Навскидку выходило, что год – слишком маленький срок. Они не виделись гораздо больше. Вынырнувший из глубин подсознания червячок сомнения, потребовал более тщательного анализа, но беседа шла своим чередом, и додумать до конца у Маши не получилось.

      – А что за товарищ рядом с ней? – Гарик указал на высокого седого мужчину, стоявшего рядом со Светланкой и по-свойски придерживающего ее за спину.

      – Федор Петрович, отец Кристины, – пояснила Маша, потихоньку продвигаясь к лестнице, ведущей на нижнюю палубу. Ее слегка озадачило, что парень заинтересовался пожилым Тинкиным отцом, а не симпатичной молодой Светланкой.

      Дедушка с внучкой, увидев приближающуюся к ним подругу невесты, радостно пошли к ней на встречу. Глядя на Федора Петровича, Маша с грустью вынуждена была констатировать некоторые возрастные изменения. Перед ней стоял пусть и холеный, но ближе к пожилому возрасту человек. С тех пор как Кристина вышла первый раз замуж и стала жить отдельно, Маше не доводилось встречаться с ее отцом. Все эти годы в ее памяти оставался моложавый сорока пятилетний мужчина, каким он был на первой свадьбе подруги.

      В голову тут же влезла шальная мысль, что все детство мужчина был для нее Дядьфедей. Девочкой она воспринимала его на уровне второго отца. Во всяком случае он хвалил и ругал их с Тинкой совершенно одинаково. Но назвать его сейчас Дядьфедей Маша не смогла бы ни при каких условиях. Однозначно, он для нее стал Федором Петровичем.

      – Тётьмаш, как здорово, что мы Вас встретили, – оживленно воскликнула Светланка, – мы с дедулей тут совсем никого не знаем. В основном тут Дядьлёшины гости. Лично я их всех впервые вижу.