Горячие дороги Алтая. Виктор Вассбар

мелко дрожа, трепыхалась матовая мгла, пронзённая косым пучком света, в котором крутились мелкие светящиеся пылинки. Стёпа смотрел на эту трепещущую под тугим лучом света пелену и не мог понять, что с ним и где находится. Неожиданно в его думы влетела мысль, от которой внутри всё похолодело и что-то горькое встало поперёк горла.

      – Я умер, – пронеслась мысль в его голове, – и стою на перепутье двух дорог, тёмной – ада и светлой – рая.

      А откуда-то издалека, Степан это чётко слышал, нёсся голос юной девы.

      – Орус не спит! Орус не спит! Он уже проснулся! – говорила она.

      – Не сплю! Не сплю! – прокричал Степан, но голос его был так слаб, что даже он сам не услышал его. Тогда, собрав все силы и волю в тугой единый ком, Степан поднатужился и приподнял голову. Тотчас растворилась мраморная пелена и на Степана наплыла, скрываемая ею до этого, смуглая узкоглазая девочка лет двенадцати.

      – Выпей, – сказала она и приложила к Стёпкиным губам фарфоровую чашку с каким-то зельем. Степан подчинился юной фее, глотнул два раза питьё, оказавшееся не только дурно пахнущим, но и горьким, скривился лицом и, вновь уложив голову на мягкий тюфяк, отвернулся.

      – Нет, нет, орус, пить надо! Надо пить! – требовательно проговорила фея и насильно приподняла голову Степана от тюфяка.

      – Я сам! – нахмурившись, сказал Стёпка, тряхнул головой и, с трудом приподнявшись, сел на лежанке, крест-накрест поджав босые ноги.

      В плошке противного зелья было не много. Стараясь не дышать, Степан одним глотком проглотил его, внимательно посмотрел на девочку, понял, что она не фея, а маленькая девочка, себя он считал уже взрослым юношей, и, вновь забросив ноги на лежанку, с наслаждением растянулся на ней. Он по-прежнему испытывал слабость, но это было уже какое-то другое чувство болезненности, освободившее его от липкой рвотной паутины.

      Степан прислушался к себе и нашёл в своём состоянии покой и умиротворение. Нежная, ласковая истома обволокла его тело, на лбу выступили прохладные капельки пота, но сознание не покинуло его, он всё слышал и видел.

      – Ещё пей! – требовательно проговорила девочка, и протянула Стёпану плошку побольше. От плошки шёл пар и запах был совсем не тот, что от зелья. Пахло чаем, жиром и ещё чем-то приятно щекочущем ноздри.

      – Пей, – снова сказала девочка на ломанном русском языке. Стёпа вновь приподнялся, сел и стал осторожно глотать горячую густую жидкость.

      Выпив чашку неведомого, но приятного на вкус напитка, юноша откинулся на лежанку. Лоб и тело покрылись потом, но в желудке заиграла приятная горячая тяжесть.

      Полежав с полчаса, или чуть больше, Степан почувствовал, что слабость слегка отступила и появились силы встать на ноги. Приподнявшись, огляделся. Увидел, что лежал на тряпье и шкурах, аккуратно уложенных на лежанке внутри какого-то конического сооружения, а метрах в трёх от себя худенькую девочку у длинного сосуда, похожего на пустотелый столб,