Церковь – открытый дом. Эдуард Анатольевич Грабовенко

n>

      Новая книга епископа Эдуарда Грабовенко о глобальной и глубокой миссии церкви, героях веры и малоизвестных проповедниках и пасторах. Епископ обращается к тому поколению служителей, которые сохраняют преемственность и готовят платформу для молодёжи. Автор побуждает читателей сделать открытыми свои церкви, чтобы принять как можно больше спасаемых.

      Чтение этой книги займёт у вас максимум два часа. Если вы разделяете миссионерское видение церкви о проповеди Евангелия, приготовьтесь к тому, что это займёт у вас всю жизнь.

      Посвящается моей маме Анне Ильиничне Грабовенко, которая всегда молилась за меня и вдохновляла.

      Мальчик, который возил Воронаева

      Когда Иван Воронаев начинал служение, – Бог призвал его, и он приехал на Украину, – то многие баптистские и православные прихожане и священнослужители получали крещение Святым Духом и переживали Пятидесятницу. Он шёл ко всем, не взирая на лица, нёс послание Пятидесятницы, горел огнём проповеди.

      Мальчиком, лет в восемь-девять, в Кривом Роге я услышал от одного старца историю о том, как он был возницей у Ивана Воронаева. Это было в Николаевской губернии, в районе Нового Буга. Иван Воронаев ездил из посёлка в посёлок, из деревни в деревню зимой на санях. Приедет в деревню, помолится, едет в другую деревню. Этот старец был тогда пацанёнком, родители отправили его возить Воронаева. Как-то возница и его спутник проехали всю ночь, а под утро проповедник спросил: «Есть ещё рядом деревни?» В пяти километрах была деревня, но возница слишком устал и не хотел туда ехать: «Нету больше деревень». Прошли годы, пришла перестройка, во многих деревнях Николаевской области открыли евангельские церкви. Но в одной деревне не смогли ничего сделать – и это была та деревня, в которую возница не повёз Ивана Воронаева.

      Свидетельство это я запомнил будучи ребёнком. И подумал: «Насколько сильно было желание, страсть, посвящение, огонь у Ивана Воронаева».

      К священнику заезжал, ночевал у него, утром уезжал – священник был крещён Духом Святым. Для него не были важны национальность и обрядность, он нёс послание. Только послание веры и сила молитвы совершают чудеса.

      Когда мы приехали в Пермскую область, мы ездили в колонии. Открылись двери в тюрьмах, и можно было проповедовать. Нам дали на один год автобус ПАЗ. У Сергея Мельничука были права на грузовик, поэтому он водил автобус. Мы тоже водили, но у нас не было прав. В поездку отправлялись на неделю. Тогда ещё моста через реку Чусовую не было, а дорога представляла собой местами асфальт и грунтовку. Переправляемся на пароме, едем мимо Полазны – молюсь за Полазну, едем мимо Добрянки – за Добрянку молюсь, в Березниках – за Березники. И дальше – Соликамск, на обратном пути – Чусовой, Кунгур. За города, где ещё не было церквей, а только колонии рядом. Молимся за город, благословляем. Прошли годы, я потом вспомнил: оказалось, там, где мы молились, образовались церкви.

      Меня вдохновляет посвящение Воронаева: страсть по Богу, желание исполнить Его волю, нерушимая вера творят сильные чудеса

      Не думаю, что Воронаев при жизни увидел такой результат своего труда, о котором мечтал. Но его посвящение дало колоссальный плод, его вера оказала огромное влияние, потому что суть его труда была в послании. Нашему поколению надо больше сосредоточиться на послании, а не на форме.

      У моего отца в шифоньере висело много галстуков, а на воскресные собрания надевать галстуки не приветствовалось. Но он их хранил для меня, потому что понимал, что формы меняются, а послание остаётся. Удивительно, мы стали носить галстуки, но сейчас, похоже, я последний, кто в галстуке проповедует.

      Мы обращаем внимание на внешность. Нам надо, чтобы человек был понятен. Был одет соответственно нашему стандарту, проповедовал – как нам надо. И разочаровываемся, если кто-то не соответствует нашему пониманию проповедника, учителя, пророка или апостола. Но жизнь показывает, что есть разные формы и они не так важны, как истина. Если мы это поймём, то, наверное, и для молодёжи откроем больше перспектив. Будем больше понимать и меньше воевать друг с другом.

      В церковь пришло много ревностных и искренних молодых людей, которые готовы много делать.

      Мы сами, спустя 70 лет воинствующего атеизма, были первым поколением, которое вкусило свободу. Свобода открыла перспективы. Я служил в армии, когда родители приехали ко мне и рассказали, что почти все знакомые решили эмигрировать. Верующие не верили, что свобода надолго, боялись преследований в Советском Союзе. Родители приехали со мной посоветоваться. «Что ты думаешь?» – спросила мама. И я им говорю: «Слушайте, это хорошая идея. Все едут, и, конечно, вы заполняйте анкету. Я вас буду навещать, но я останусь». Мама спросила: «А почему?» Я ответил: «Сейчас перестройка, такая возможность». На самом деле, это было лишь веяние свободы, мы только начинали её вкушать. В 1986 году мы отправлялись в первые евангелизации, нам разрешали собираться в клубах, мы стали проводить большие служения, водные