Эта гиблая жизнь. Коллектив авторов

желтыми газетами. Когда Олег решил подкрутить расшатавшиеся ножки стола, то обнаружил под ним невесть как туда попавшую такую же желтую газету. На первой полосе снимок: Жданов подписывает мирный договор с Финляндией. Скрипел под ногами истертый паркет. В стене угадывались прежние, теперь забитые досками, и заклеенные обоями двери.

      Дом тоже словно жил своей жизнью. Если прислушаться ночью, что-то в самой квартире скрипело, вздыхало. Неясный, как стертые шаги, шум доносился с лестницы.

      Серенький свет с улицы едва проникал в комнату. Ветер с Невы через оставленную на ночь открытой форточку бесшумно шевелил занавеску. Олег и теперь бутылку и бокалы, вазу с яблоками и апельсинами поставил на подоконник. За окном ветер обсыпал деревья, гнал листья к набережной. Хоть и виден был через окно лишь пустой асфальт за деревьями, все равно, так ему казалось лучше, чем, как обычно, сидеть за столом.

      Лида примостилась рядом и, положив голову на плечо Олегу, тоже смотрела на улицу. Здесь никогда не было потока машин. Стояли деревья, шли люди от Большого проспекта к набережной и редко-редко проезжала какая-нибудь легковушка. Олег, осторожно, чтобы не потревожить девушку, разлил темное вино по бокалам.

      – За что выпьем? – спросила она.

      – Давай за твой дом, – предложил Олег. – Знаешь, после каюты я и любому месту рад, лишь бы под ногами твердо было, и движок под палубой не стучал. А тут так вообще, вот так сидел бы и смотрел на улицу.

      – Э, матрос, – Лида оживилась, выпрямилась и ножом стала нарезать апельсин на ровные круглые дольки, – здесь не улицы, а линии. Петр первый вообще хотел здесь каналы прорыть, Венецию сделать. И какой такой движок? У тебя же парусник! Шум ветра в парусах. Давай за ветер в парусах…

      – Давай, – поднял бокал Олег, – просто с нашими размерами в узкости, в той же Неве, или когда по фарватеру идешь, без движка никак, снесет. Да и когда на берегу стоим, электричество нужно, вот вспомогательный дизель и молотит. И все равно, давай за ветер в парусах.

      – И все же задом надо. – Олег поставил пустой бокал, потянулся за яблоком. – Вот похожу еще в моря лет пять и где-нибудь в таком же месте якорь брошу.

      – Мне и самой здесь нравится. Я и родилась в поселке под Псковом, и выросла, а как сюда переехала, словно новая жизнь.

      – Тебе же комната от тетки досталась? – Олег вновь наполнил бокалы. Бутылка уже наполовину опустела и все равно в сумерках белой ночи казалась темной почти черной.

      – Да, она решила на родину переехать к сестре – моей матери. На пенсию вышла. Тогда ни продавать, ни дарить было нельзя, и она со мной просто поменялась. Я и на работу ее устроилась. На заводе в техническую библиотеку.

      – Не скучает она по Питеру?

      – Да нет, у нее теперь сад, огород. Да наш городок еще древнее Питера. Просто теперь в глуши оказался. Остров, – может слышал?

      – Остров… название какое морское.

      – Да. Переехала из Острова на Васильевский остров и стала в восемнадцать лет ленинградка, а теперь вот петербурженка. Сразу и