Метафизика опыта. Книга III. Анализ сознательных действий. Шедворт Ходжсон

чем мы можем понять специфическую природу чувственных представлений. И то, и другое – конечные факты, или основания, опыта. Мы не можем сказать, почему такие специфические эмоции, как любовь или гнев, являются такими, какими они являются, так же как мы можем сказать, почему существуют такие специфические ощущения, как свет или звук. Мы можем назвать реальные условия их возникновения, но не можем указать причину их специфической природы. И здесь мы снова видим огромную важность того глубокого различия между природой и генезисом, которое было впервые приведено в ясное сознание гением Платона и которое я принял в качестве одного из кардинальных принципов философского метода как в настоящих, так и во всех моих прежних работах.

      Из приведенного краткого очерка эмоциональной жизни очевидно, что в обоих ее подразделениях, доличностном и личностном, существует великая антитеза, аналогичная той, что существует между удовольствиями и болью в ощущениях, на которой последние, собственно, и основаны. Через доличностные эмоции проходит антитеза между различными способами радости и горя, и эта антитеза продолжается в личностных эмоциях в антитезу между различными способами симпатии и антипатии. Как удовольствие и боль чувства лежат в основе радости и горя, а затем отпадают, как удовольствие и боль чувства, в их дальнейшем развитии, так и радость и горе, в свою очередь, лежат в основе симпатических и антипатических групп, а в их дальнейшем развитии также отпадают в их специфическом характере как радость и горе. Эмоции, каждая в своем специфическом характере, становятся так называемыми мотивами или источниками действия и ощущаются как желания, требующие удовлетворения. Независимо от того, возникает ли эмоция первоначально из радости или из горя, удовлетворение желания, которое она порождает, является удовлетворением, а отрицание или предотвращение его удовлетворения – обратной стороной удовлетворения, т. е. болью эмоции. Например, удовлетворение мести и причинение боли тем, кого мы ненавидим, приносит реальное и часто сильное удовлетворение, так же как и реальное и острое удовлетворение от того, что мы дарим блага тем, кого любим, или удовлетворяем нужды тех, к кому испытываем жалость. Однако ненависть коренится в печали, связанной с представлением личности, сознательно расходящейся с нашей собственной, в то время как любовь и жалость основаны на радости признания сознательного согласия с нашей собственной личностью другого человека, несмотря на то, что в случае жалости сознание, представленное как общее для двух личностей, является эмоционально болезненным.

      Настоящий анализ личности и личностных эмоций, кажется, предлагает лучшее обоснование того, что сейчас является общепризнанным фактом естественной врожденности или оригинальности альтруистических эмоций, чем может быть дано на основе здравого смысла или эмпирической основы,