Марионеточник. Татьяна Корсакова

нечисть.

      – Можешь с нами не ходить! – Аграфена демонстративно отвернулась. – Слабакам на болоте не место!

      – Ты обещала рассказать, кто такие угарники, – вмешался в их перепалку Стэф. Одной фразы хватило, чтобы накал страстей моментально утих. Топор войны был не зарыт, но на время отложен в сторону.

      – Угарники – это нежить, – сказала Аграфена. В её голосе ещё слышалось раздражение, но с одной эмоции на другую она переключалась с поразительной лёгкостью. – Наверное, ещё более опасная, чем марёвки. Угарники живут на торфяниках. Ну, по крайней мере, там их обычно видели. И приходили они именно с той стороны.

      – И что они собой представляют? – продолжил допытываться Стэф.

      Аграфена задумалась, а потом сказала:

      – Сама я их не видела. Мне рассказывал дед Феликс.

      – А он видел? – не удержался Арес.

      Аграфена проигнорировала его вопрос, смотрела она только на Стэфа.

      – Дед Феликс видел их всего один раз. Одного из них. Это… – Аграфена замолчала, подбирая правильные слова. – Это головёшки. Ходячие обгоревшие мертвецы. Очень опасные, беспощадные.

      – Откуда они берутся? – поинтересовался Стэф. – Они тоже порождения болота?

      – Они порождения пожара. Я не уверена, но, кажется, дед Феликс рассказывал, что угарниками становятся те, кто попал в огненные ловушки на торфяниках. Это такие подземные полости, которые остаются на месте выгоревшего торфа. Иногда их можно обнаружить по поднимающемуся дыму, а иногда они вообще не видны. В них запросто можно провалиться. И тогда всё, конец. Проваливается живой человек, а на поверхность выбирается уже угарник. И ничего человеческого в нем больше нет. Это беспощадные и вечно голодные твари, способные сжечь заживо любое существо. Дед Феликс говорил, что в окрестностях торфяников не водится абсолютно никакой живности. Звери чуют угарников и обходят их стороной. Даже тогда, когда те спят в своих подземных норах.

      – Жуть какая! – сказал Арес, а потом вскочил на ноги и посветил фонариком на порог дома. – Что-то мне подсказывает, что вот это они и есть!

      Луч фонарика скользнул по выцарапанным на тёмном дереве рисункам. Аграфена встала рядом, посмотрела на порог.

      – Ну, все сходится! – продолжил Арес. – Вот марёвки, вот угарники, вот реликтовая змея, чью черепушку мы бережно храним на полке в кладовке, вот чудо-рыба! Осталось узнать, что это за собачки!

      Луч фонаря замер на изображении то ли собаки, то ли волка.

      – А это они! – зловеще прошептала Аграфена.

      – Кто они? – спросил Арес, помимо воли тоже переходя на шёпот.

      Ответом ему стал далёкий вой. Хотелось бы сказать, что волчий, но разве волки могут выть так жутко?

      – Они, – повторила Аграфена и поёжилась. – Псы Мари.

      Её длинные пальцы скользнули по набалдашнику посоха, который ещё совсем недавно был театральным реквизитом. Чешуя на загривке остроухого пса сверкнула зеленью.

      – Псы Мари – это тоже её твари.

      – Твари Мари… – пробормотал Арес. – Какая прелесть! Они тоже