На колесах. Мария Игоревна Левая

она видела впервые. Однако она ничего не сказала: каждый в праве верить или нет, в то, во что хочет сам.

      Кристина закончила завтракать, пожелала хорошего дня и ушла. В Таниной голове все еще крутились идеи, как начать предстоящий разговор с Никитой, поэтом она продолжала сидеть за столом, ковыряя остывший пончик. «Может, комнату похвалить? – размышляла она. – Да нет, что в этом склепе хвалить. Или погоду обсудим?» Ни одна из мыслей не казалась хорошей. Спасла ее Галина Ивановна.

      – Отнеси-ка Никите, – домработница вручила Тане поднос с едой. – Раз ты у нас сиделка, могу делегировать тебе эту обязанность, – женщина задорно подмигнула.

      Таня хмыкнула и направилась в комнату. Сначала она постучала и, не услышав за дверью недовольства, вошла. В этот раз в комнате было светлее. Окна все также были занавешены плотными шторами, кроме одного, зато горели все лампы. Таня хотела подойти и раздвинуть их, впустить солнце внутрь, но не решалась, переминаясь с ноги на ногу у двери.

      – Доброе утро, – поздоровалась наконец она. – Я принесла завтрак.

      Никита не спал. Это было хорошей новостью: Таня не хотела, чтобы ей пришлось его еще и будить. Он курил у единственного открытого окна. Вчерашняя голубая рубашка уже была на нем, как и черные перчатки-митенки.

      – Здравствуй, – откликнулся Никита совершенно спокойно, будто не он вчера устроил скандал.

      – Тебе нужна помощь с… чем-нибудь? – сконфужено пробормотала Таня, поставив поднос на низкий стол.

      Спрашивать было неловко, но в ее обязанности входила медицинская помощь. Таня не знала, в чем именно эта помощь заключается, но была готова ко всему. На втором курсе у них была практика «помощник палатной медсестры», но ей ни разу не позволили сделать что-то сверх подачи градусника и мытья полов. Разве что один раз показали, как ставить уколы и капельницу и то это был старшекурсник.

      – Можешь не волноваться, – отозвался Никита, потушил сигарету и сунул в стоящую на подоконнике пепельницу. –Я не настолько беспомощный, чтобы не вколоть пару уколов.

      Он поправил ворот голубой рубашки и уехал в смежную комнату. Чтобы не стоять без дела, Таня села в кресло у кровати. На тумбочке рядом лежала полупустая упаковка лекарств. Каких именно, Таня не поняла, ведь название было на немецком.

      – Знаешь, мне не сильно нужна сиделка, – голос вернувшегося Никиты отвлек от разглядывания его вещей.

      – Меня нанимал не ты, – фыркнула она, сложила руки на груди. – Пока твой отец не скажет, что я не нужна, будь добр терпеть мое присутствие.

      – Валентин мой дядя, не отец, – поправил он спокойно.

      – А Кристина?

      – Мы двоюродные, – Никита взял чашку с успевшим остыть чаем, прекращая дальнейшие расспросы.

      Таня притихла. Раньше она думала, что они родные. Не то чтобы это имело какое-то особое значение. Теперь различиями между двумя Ховричевыми не удивляли так сильно.

      Пока Никита без аппетита размазывал кашу по тарелке, Таня осматривала его комнату. Телевизора