На колесах. Мария Игоревна Левая

мамой, позвонившей с утра пораньше.

      – Мам, у меня правда все хорошо, – плечом Таня придерживала трубку у уха, а другой листала свежий выпуск газеты, – Потому что никто не выплачивает стипендию летом. В прошлом году тоже не выплачивали, тебе приснилось, – фыркнула в трубку и прикусила губу. – Я уже двадцать лет Таня! – возмутилась она, но тут же стала спокойнее. – Мам, не волнуйся, у меня все отлично с учебой, – она затараторила, будто опаздывала на важную встречу. – Нет, я не… Мама! – раздраженно пнула попавшуюся на пути подушку. Та слегка подпрыгнула в воздухе и упала обратно на ковер, буквально в паре сантиметров от прежнего места. ‒ Ладно, о’кей, я перезвоню тебе, ‒ не дождавшись ответа, Таня бросила трубку.

      «Из рук в руки» отлетела на диван. Таня, не нашедшая того, что искала, плюхнулась следом, скрестив ноги. Зарылась руками в растрепанные, будто только после пробуждения, волосы и взвыла – коротко, но громко: можно позволить себе пошуметь, пока в квартире никого. Она опять не нашла в себе силы сказать правду. Нет, Таня не врала всем подряд ради собственной выгоды, просто уже месяца три как редкие примеси правды в ее словах не превышали нескольких процентов. Лгать маме не хотелось, но еще меньше хотелось, чтобы она узнала о причинах лжи. Стоило только представить, какой скандал она устроит, если узнает об исключении из университета, как тут же ноги сводило судорогой, а язык становился неповоротливым желе. Таня догадывалась, что маме станет плохо, а потом, когда она примет корвалол, незадачливую дочь начнут обвинять во всех грехах, начиная от лени и эгоизма, заканчивая намерением разрушить династию врачей.

      О, династия. Таня слышала о подвигах женщин семьи в медицине еще до того, как сама внятно научилась говорить. И мама, и бабушка, и тетя были врачами. И они делали все, чтобы Таня захотела посвятить себя столь важной и нужной профессии. Однако она не чувствовала, что ее душа лежит к медицине, и если бы не болезнь отца и полное незнание, кем быть в жизни, так бы и не пошла в СамГМУ. С каждым годом учеба была все невыносимее, и в итоге Таня завалилась на экзамене после второго курса. Она бы обрадовалась исключению, если бы не необходимость объясняться с мамой по этому поводу. Разговора она всеми силами старалась избежать – это порождало ложь, которая снежным комом катилась на Таню, грозя погрести девушку под собой.

      Таня шлепнула себя ладонями по щекам, чтобы взбодриться и взяла телефон. Соседский щенок на заставке – фото Таня сделала сама – заставил улыбнуться. Сообщение о просрочке платежа по кредиту она проигнорировала. О задолженности Таня знала, но что делать, если сейчас у нее не было денег, ни, чтобы отдавать кредит, ни даже на коммунальные услуги? Таня залезла в Интернет. Настроение упало окончательно, когда в ленте ВКонтакте мелькнуло фото профессора фармакологии. Старичок весело улыбался, сжимая в руке очередной грант, и совершенно не мучился совестью за то, что не дал неперспективной студентке отработать пропуски, чем испортил ей жизнь.

      В замке провернулся ключ.

      ‒ ЖЭК требует дань, ‒ раздалось из коридора, и следом за голосом зашла Инна, высокая шатенка с глазами цвета корицы. ‒ Я тебе еще принесла, ‒ она кинула Тане газету, которую та ловко поймала.

      ‒ Как мило, ‒ в голосе Тани не было признательности, скорее ирония. ‒ Как прошло?

      ‒ Петя сделал мне предложение, ‒ Инна засияла и выставила вперед руку, демонстрируя безымянный палец с аккуратным золотым колечком на нем. ‒ Мы планировали съехаться на неделе, поэтому искать тебе придется еще и жилье.

      Таня пожала плечами. С Инной они не были подругами, просто две девушки, снявшие квартиру на двоих, чтобы меньше платить. Во всяком случае, так было несколько месяцев назад, пока Таню еще не исключили из университета. Инна оказалась благородной и не выгнала соседку сразу же, даже продолжала оплачивать квартиру в одиночку. Таня в свою очередь обещала вернуть долг, как только представится возможность и искала работу, параллельно не забывая зубрить материал для восстановления в вузе.

      Инна была стройная и грациозная как лань. И глаза у нее были, как у лани, раскосые и большие. Все парни ее кафедры валились ей в ноги, но она хранила верность Пете, которого знала с самого детства. Не то, что Таня, у которой не было ни ног от ушей, ни пышного бюста. Ни толстая, ни тощая, ни дылда, ни лилипут – она не была королевой красоты, но и дурнушкой назвать, язык не поворачивался.

      ‒ Поздравляю, ‒ Таня кисло улыбнулась. ‒ Мне сделать вам семейное фото? ‒ шутка сопровождалась изогнутой бровью.

      Она взяла принесенную газету, хотя точно такой же выпуск просмотрела только что. Всегда оставался шанс, что в пылу разговора с мамой она могла пустить интересную вакансию. Внимание привлекло объявление о поиске сиделки. Работа предлагалась несложная, а платили за нее вполне достойно.

      ‒ Требуется уход за инвалидом и живое общение. Контракт на шесть месяцев. О, хорошо платят! Даже очень хорошо! И с проживанием за счет работодателя, ‒ Инна заглянула через плечо Тани и посчитала, что без ее комментария не обойтись. ‒ То, что тебе нужно.

      – Не знаю, – Таня нерешительно обкусывала губу, всегда так делала в минуты сомнений. – У меня же неоконченное, да и вряд ли