Наследница Унылой Пустоши. Фрейя Олав

и Пэйон тут же вздрагивает. Мышцы напрягаются всего на секунду. Глаза становятся неестественно большими и ещё более пугающими. А потом на них опускаются веки… Тяжёлым грузом никнет голова и тянет за собой непослушное тело. Лэйб успевает подхватить Пэйона и устраивает его на стуле.

      Пэйон разваливается, но не так по-королевски, как сидит Ифэ. Нет. Как помятая, испорченная детскими шалостями тряпичная кукла, с которой больше не будут играть из-за ее неприглядного вида. При том, «неприглядный» не вполне подходящее слово, чтобы описать внешний вид Пэйона. На него невозможно смотреть без привкуса рвоты во рту.

      Это зрелище схоже с теми вопиющими безобразиями, которые мне доводилось видеть на пирушках в штабе, когда Пэйон не знал меры в количестве выпитого алкоголя. Но неудержимое стремление к распитию спиртного не влияет на то, каким он предстает передо мной сегодня. Пэйон опьянен магическими чарами.

      Обманывающие Разум… Мы стали величать эту касту чародеев подобным образом ни больше, ни меньше года назад. Лэйб и вправду опасный чародей, учитывая то, во что может превратиться человек после того, как он применит свою магию. Но Пэйон не то чтобы бьётся в страшных мучениях. Он, скорее, не помнит о возможности контролировать тело и пока не знает, как упорядочить мысли.

      Зачарованный ощущает себя как под алкогольным опьянением.

      Пэйон отлично знает, как податливо и развязано бывает тело, когда купается в волнах сладкого блаженства. А мне достаточно знания того, как развязывается его язык, когда он пьян. Совсем скоро любитель забродившего вина оклемается, как после большого застолья, а до тех пор Ифэ будет пытать его интересующими ее вопросами. И Пэйон не сможет лгать.

      Мое дыхание учащается.

      Я помню, как несколько лет назад один юноша, подозреваемый в шпионаже, тоже не смог солгать. Это был крайний раз, когда Лэйб применял магию. Глава Совета отдала тот же приказ, что и на сегодняшнем собрании Совета, и тогда все убедились в том, что мальчишка работал на прокуратора. А вот о том, как его наказали, я предпочту не вспоминать.

      – Слушай внимательно и отвечай первым, что придет в голову, – Ифэ выговаривает каждую букву как можно четче. – Изис. Она была в городе сегодняшним вечером?

      – Угу…

      Все взгляды обращаются на меня. Чтобы не встречаться с ними, я продолжаю глядеть на нечто, вроде человека, которое уже успело сползти вниз по стулу.

      Признаться, я бы и сама стекла под круглый стол и впиталась в пол, только бы не попадаться на глаза членам Совета. Нет… Стервятникам, нашедшим, чем поживиться.

      Их осуждающие взгляды выглядят по-особенному пугающими. Свет свечей проявляет все недостатки на лицах: неровности кожи, старческие морщины, изогнутые шрамы и уродливые родинки. Расмус выглядит самым жутким в музее пугающих масок. Я наблюдаю за тем, как под его выпученными глазами ложатся глубокие тени. Как они проскальзывают по контурам впалых