Мудрецы из Хелма. Савелий Баргер

с яблочным вареньем и рогелах или с медом и мандельброт?

      Ребе задумался на минуту и Янкель с удивлением и страхом увидел слезы на его щеках:

      – Что с вами ребе, почему вы плачете? Неужели мой вопрос так огорчил вас?

      Ребе вытер слезы, громко высморкался в огромный носовой платок, который достал из кармана своего жилета.

      – Знаешь, Янкель, я уверен, что Бродский никогда не интересовался, что пьют евреи в Егупеце по утрам, как барону Ротшильду неинтересно, что едят австрийские евреи в Вене, французские в Париже и английские в Лондоне. Но ведь и французы, англичане. австрийцы равнодушны – есть у барона хала, чтобы встретить субботу или он должен уже пить простую воду? Я плачу потому, что только в Хелме евреи интересуются, что барон Ротшильд ест на завтрак, да может быть в Егупеце переживают, обедал ли сахарозаводчик Бродского и им интересно узнать за железнодорожника Полякова в Москве – что мама приготовила ему на ужин!

      ***

      К ребецн – жене раввина зашла соседка, попросила одолжить хотя бы пол-кочана капусты – решила сварить борщок, а купусты дома нет. Следом заскочила другая соседка – без морковки цимес не приготовить, а морковки дома – только лук и петрушка. Ну как не помочь? Они ведь потом отдадут, если не забудут. Да и самой рабанит случалось то сахар, то муку у соседей спрашивать, не от бедности (слава Б-гу, раввин в Хелме не последний человек, есть что положить в кастрюлю каждый день)!

      Ну зашли и зашли, получили – одна вилок капусты, вторая чуть ли не фунт морковки. Так ведь без чашки чая не отпустишь? Поболтать, свои новости рассказать, городские услышать. Это мужчины, когда к ребе приходят, разговоры ведут о политике и обсуждают сложные места в Торе. Налила подружкам чай, заварки не пожалела, варенье и тейглах поставила – угощайтесь. Дверь из кухни в комнату открыта – чего теплу от печки пропадать? Домик у раввина хороший – прихожая и одна комната, кухня с плитой, конечно, отдельная. А зачем им с женой больше? Что им, как Бродскому или, не дай Б-г, как Ротшильду, замок содержать.

      – Глупая женщина Фира Гольдман, доведет своего мужа – получит развод, – начали обсуждение, перемывают косточки. – Второй год, как замужем, все хочет мужа переделать, все она его перевоспитывает!

      – А вот у аптекаря нашего жена умница, она его осторожно учит, не кричит и не тыкает носом, переделать не пытается.

      – Да, умница, дай Б-г ей хороших деток и жить до ста двадцати!

      – Интересно, а что делает со своим мужем мудрая женщина?

      – Она его принимает таким, как он есть! – подал голос из комнаты раввин, который невольно слышал женский разговор на кухне.

      ***

      На окраине маленького местечка мальчик пяти лет играл с волчком. Ханука прошла, пришло лето, а волчок остался – грубая заостреная чурка, четыре стороны которой были ярко раскрашены в разные цвета. Короткие штаны на помочах, черная кипа, светлые волосы на висках закручены в длинные пейсы.

      Первая