Призрачный театр. Мэт Осман

кем ты там болтал? Что за толстяк? – спросила Шэй.

      – Никогда раньше его не видел, – ответил Бесподобный, с нарочитой небрежностью пожав плечами, – он просто отдыхал на пристани. А я каждый день изображаю нового персонажа, это держит меня в напряжении, – он поднялся на цыпочках и, сжав кулаки, нанес пару резких ударов незримому противнику, – в общем, мне приходиться общаться с уймой незнакомцев, – добавил он таким тоном, словно исполнял какое-то невыносимое, возложенное на него бремя, а не разыгрывал собственный сценарий.

      Они срезали угол, пойдя по более тихой Темз-стрит перпендикулярно реке. По дороге Шэй мельком заметила между домами силуэты кораблей: ощетинившиеся обрубленным лесом покачивающиеся мачты.

      И кого же ты играешь сегодня?

      – Французского моряка, опоздавшего на свой корабль. Ночь провел на берегу среди вероломных англичан, в итоге они меня ограбили, надули, избили и накачали какой-то дрянью. Я пытался якобы нанять быстроходную лодку, чтобы догнать свой корабль, не желая застрять здесь pour toujours[8].

      Он был вовсе не похож на французского моряка. Одетый в просторную белую рубашку со вставкой и вышивкой, гласившей «Время Сатурналий».

      – И он тебе поверил? – усмехнувшись, спросила Шэй.

      Бесподобный, хитро подмигнув ей, вытащил из кошелька шиллинг. Наклонная Нью-Фиш-стрит опять увлекла их в сторону реки: направления лондонских улиц изменчивы, как приливы и отливы. Они обошли суматошное движение у входа на мост и направились к удаленным причалам, где швартовались океанские корабли. Корабли из Норвегии, с Пиратских берегов Марокко и Египта и с безымянных островов. На сушу доносился сладковатый запах речной грязи и едкой морской воды с самих кораблей. С одной из палуб вдруг что-то сбросили, и птицы в погоне за добычей спикировали в воду. Все вокруг поскрипывало, как новая обувная кожа.

      – А как прошло ваше представление?

      Вчера Шэй рассказала ему больше, чем собиралась. Он узнал о Мурмурации и предсказаниях, о медленном упадке ее общины. Обычно она скупо упоминала о Бердленде – никогда не знаешь, доброжелательные ли уши тебя услышат, – но сам дымный и полный теней воздух театра Блэкфрайерс располагал к откровенности. Тем не менее от осознания того, как много она наболтала о себе, у нее появилось странное чувство обнаженности, и она поплотнее запахнула куртку.

      – На самом деле это не совсем представление. Но… – она не смогла подобрать слово, точно определяющее их ритуал. Может, их обряд, в конце концов, не так уж и сильно отличается от театрального зрелища. – Но все прошло хорошо, хотя получилось так, будто я сама придумывала предсказания, наблюдая за птичьими танцами.

      Паруса бились на ветру с хлопками, напоминавшими случайные взрывы аплодисментов, и они вынужденно умолкли на какое-то время.

      – Мне хотелось бы увидеть их, – сказал он наконец, – я имею в виду танцы Мурмурации. Хотя сомневаюсь, что они

8

Pour toujours – навсегда (фр.).