Чай из белой розы. История моего выздоровления. Светлана Громович

беспокоит, девонька? Кашель, мокрота, одышка, частые бронхиты? – спросил он озабоченно.

      – Ничего из того, что вы перечислили, – я помотала головой. – Бронхитов вообще никогда не было, даже в детстве.

      – Милая, – онколог тяжело вздохнул, – как же тебя так угораздило? – он обратил ко мне полный сочувствия взгляд.

      – Пила, курила, ругалась матом, – улыбалась я.

      – Она еще и шутит! – вклинилась в разговор медсестра Лидия Бориславовна.

      Альберт Григорьевич посмотрел на меня с серьезным видом, дав понять, что сейчас совсем не до смеха.

      Внутри душа, как раненая птица, билась и трепыхалась. Я сохраняла спокойствие и даже не собиралась плакать. Что толку в слезах и переживаниях? Если бы они давали ответы и решали все проблемы, то сейчас я стала бы первой в мире по их пролитию, хоть никогда и не любила этого занятия.

      – Завтра поеду в военный госпиталь на МРТ головного мозга, – на этот раз я решила нарушить тишину.

      – С контрастом? За деньги? – онколог покачал головой. – Тебе нужно с контрастом. Не езди. У нас все пройдешь.

      После он обратился к медсестре:

      – Лидия Бориславовна, выписывай направления на анализы и бронхоскопию. Завтра будем решать вопрос с другими исследованиями.

      И снова пауза. Альберт Григорьевич вздыхал, голова его склонялась, словно на нее давило что-то сверху. Он выглядел растерянным и чересчур взволнованным, как будто на минутку я стала для него не просто пациенткой, а дочерью. Но в то же время был сосредоточен и серьезен. Я видела его искреннее участие, понимание, желание помочь.

      – Первичный очаг у тебя в легком, – доктор прервал тягостное молчание. – А опухоль в глазу – это метастазы. Ох, Светлана, как же так, как же так…

      – Ну, вот как-то так. Я не специально, – слегка улыбнулась. – Меня вылечат?

      Опять повисла пауза. В ответ я не услышала того, что мне хотелось бы.

      – Буду благодарна, если вы порекомендуете какие-то конкретные онкологические центры Москвы, где лечат такие случаи. Я готова хоть сейчас туда поехать. Жить очень хочу, – я с надеждой смотрела в глаза онколога.

      – Девочка моя, ты молодая, красивая, умная, ты достойна самого лучшего! Ты достойна всего! – Альберт Григорьевич снова тяжело вздохнул. – И лечиться бесплатно, и жить. Сейчас необходимо сдать анализы. Сделать бронхоскопию, ЭКГ, УЗИ, КТ легких и головного мозга. А после со всеми результатами поедешь в диспансер покрупнее к онкологам. Проси у них направление в Москву. Может быть, там тебе и помогут, – доктор смотрел на меня с сочувствием, но в его взгляде как будто читалась обреченность.

      Альберт Григорьевич объяснил, что по медицинскому протоколу они обязаны в течение десяти дней полностью обследовать «подозреваемого» или «свежевыявленного» больного. Затем направить его в диспансер покрупнее для подтверждения диагноза. Либо для его опровержения.

      Впервые за много лет я открыто услышала, что врачи что-то обязаны и следуют правилам. Удивительно, но факт. Очереди