Собаки на заднем дворе. Сергей Николаевич Полторак

В общем, обычная безобидная преддембельская возня, гревшая душу. Естественно, готовился к дембелю и Чмо, не ставший за время службы ни умней, ни покладистей. С присущей ему идиотской ухмылкой он, искоса следя за моей реакцией, пару раз заводил разговор о том, что сделает дембельскую шапку из собаки Дембеля. Ребята посмеивались, расценивая его слова как пустую трепотню, как попытку позлить меня, сведя со мной таким образом хоть как-то счеты.

      Я понимал нутро этого гнилого человека, возможно, лучше остальных, поэтому отнесся к его словам настороженно. Боясь, что Чмо сдержит свое гадкое слово, я попросил своего земляка, призывавшегося годом позже меня, придержать собаку подальше от глаз этого морального урода. Возможность припрятать пса у земляка была: земеля проходил службу в тепленьком месте, на подсобном хозяйстве, где с решительностью морпеха выращивал для солдатской столовой поросят и доил коров, молоко которых направлялось в гарнизонный детский сад для детей офицеров и прапорщиков.

      Псу Дембелю на подсобном хозяйстве было вольготно. Впервые в жизни он от пуза наедался свиными хрящиками, а его миска всегда была полна молока. Но его собачье счастье завершилось ранней весной, когда кто-то из солдат проболтался Горкину, что «Дембель жирует на подсобке».

      Как-то вечером дневальный по роте позвал меня к местному телефону, что само по себе было странным: звонить мне, казалось бы, было некому. Но я оказался неправ. С подсобного хозяйства звонил мой земляк и срывающимся от волнения голосом сообщил, что Чмо явился на подсобку, избил его, привязал к коровьему стойлу и пошел «резать Дембеля на шапку».

      Когда я прибежал на подсобное хозяйство, все уже было кончено. Мой сумевший до этого развязаться земляк был вновь привязан к стойлу, а неподалеку лежала окровавленная тушка Дембеля. Подонок Чмо неспешно соскребал штык-ножом с внутренней части собачьей шкуры мелкие кусочки приставшего мяса. Увидев меня, он осклабился:

      – Я слов на ветер не бросаю! Знаешь, как у нас в районе любят шапки из собачьего меха?! На базаре идут не хуже волчьих.

      Чмо деловито встряхнул собачью шкуру, словно проверяя ее на прочность.

      – Хочешь ударить? – спросил он. – Так я молчать не буду, все доложу ротному. До июля увольняться будешь.

      Еще раз взглянув на окровавленное собачье тело, я понял, что никакое наказание не сможет меня остановить. Я бросился на Горкина, совсем не думая о последствиях. Чмо ловко отпрыгнул назад, ухватив лежавший на столе штык-нож.

      – Ну, давай-давай, – подзадоривал он меня. – Из тебя шапка плохая, но ничего, я не жадный. Мне и одной хватит.

      В стремительном рывке я приблизился к Горкину вплотную и движением, доведенным до автоматизма за время службы, выбил штык-нож у него из руки. Рука Чмо потянулась к стоявшим рядом вилам. Быстро нагнувшись, я схватил штык-нож и, не задумываясь, всадил в живот Горкину. Чмо неистово заорал, но я не успел осознать случившегося: меня скрутили дежурный по полку и начальник караула, оказавшиеся там с проверкой службы.

      То, что было дальше,