Огни в ночи. Елена Крюкова

дорожках

      Следы невиданных зверей…

      Апофатично само вступление к поэме «Руслан и Людмила» А. С. Пушкина; апофатичен сон Татьяны в пушкинском «Евгении Онегине»; апофатичны все проявления космизма, Божества в человеческой жизни; апофатична вся вертикаль русской литературы – от волшебной сказки («сказка ложь, да в ней намек…» – А. С. Пушкин, «Сказка о золотом петушке») до величайших человеческих трагедий, запечатленных Ф. М. Достоевским, величайших картин Мiроздания, воссозданных Л. Н. Толстым. Марианна Дударева рельефно и убедительно показывает, как через всю толщу сверхбогатой, изобилующей живописными подробностями реальности, великолепно изображаемой русскими писателями, мастерами Слова, проглядывает необъяснимый, апофатический, страшный и прекрасный лик Инобытия.

      Конь несёт меня лихой!

      А куда – не знаю…

      «Поди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что…» Русский человек прекрасно знает эту сказку, помнит этот властный Царский приказ; стрельцу его надлежит исполнить, хотя бы для этих поисков пришлось бы пожертвовать и самою жизнью.

      И конь в стихотворении А. К. Толстого «Колокольчики мои, цветики степные…» – не просто конь, а ветер судьбы; это сама судьба; это и радость страсти, и обречённость любви; это лихость, задыхание, захлёб Великого Эроса, который так близко, рядом стоит с роковым беспощадным Танатосом; любовь и смерть часто изображались писателями в опасной, апофатической близости. Марианна Дударева показывает нам это.

      Важно – не рассказать, не объяснить, а именно ПОКАЗАТЬ; это тоже апофатическая демонстрация философского материала, его неизъяснимая экспозиция, которую надлежит либо принять, либо отвергнуть, но воспринять именно в целостности явления, в его совокупности, в СИНТЕЗЕ.

      Сама книга Марианны Дударевой «Танатологический дискурс русской словесности конца Нового времени. Введение в апофатику культуры» – такой прекрасный синтез Божества и человека, Руси-России и Мiра, древности и современности, Логоса и той тайны, что стоит за Словом и часто обозначаема только молчанием («слово – серебро, молчание – золото»), мистической русской музыкой, сакральной и необъяснимой звучащей паузой Александра Николаевича Скрябина.

      Жизнь + смерть, великий сдвоенный архетип – вот структура, природа, материя, словесная и философская, надмiрная музыка этой необыкновенной книги. Она есть новое слово не только в литературоведении, культурологии, герменевтике, но и в философии мировой культуры, где русская культура по праву, с опорою на Золотой и Серебряный век, занимает ведущее место. Марианна Дударева открывает нам новое направление человеческой мысли – огромное поле, необозримое Пространство-Время, священный Космос апофатики русской и мiровой культуры.

      И высокая апофатичность культурологических исследований, открывающаяся двадцать первому веку, благодаря масштабной работе Марианны Дударевой,