Огни в ночи. Елена Крюкова

«ну-ну, что-то там напишет про казачью жизнь, про историю России этот… молодо-зелено!..»), начинали – читать.

      И от казачьих жизней, от укладов казачьих семейств шагали прямо в буревую, заревую историю – в Первую мировую, в трагедию революции, в гражданскую войну.

      Художник всегда смотрит вперёд. Даже если он глядит назад. В бездны времён; во тьму канувших судеб.

      Да ведь Шолохову та эпоха была предельно близка, она была ему пронзительно, остро-родная, – как и многим людям его поколения.

      Куда шёл русский народ? Куда он стремился?

      И главное: дошёл ли?

      Шолохов вынужден был стать историческим оптимистом. Вокруг него вставала, ширилась, вздымалась ввысь, напряженно боролась, в муках и победах строилась-возводилась первая в мире страна социализма. Он просто не имел права быть другим писателем. С иной социальной позицией. Не потому, что он страшился Сталина; а потому, что он – верил.

      Верил – в победу социализма.

      Того общественного строя, к которому всем корпусом, всей тяжестью истории повернулся весь народ.

      Я читала документальную книгу Валерия Шамбарова «Белогвардейщина». Когда я прочитала у Шамбарова: на 1500000 красноармейцев приходилось 150000 белогвардейцев, – я призадумалась. Почему так?

      За новую власть народа в стране, лишившейся своего Царя и старого строя, людей было вдесятеро больше. Такова историческая истина.

      ***

      Почему эпопея Михаила Шолохова стала в мире такой знаменитой? Почему этому роману дали Нобелевскую премию? Да, потому, что хорошо, великолепно написан, спору нет. А что такое писателю – хорошо писать? В чем хорошесть эта? Где она таится? В тропах, эпитетах, метафорах?

      …в характерах она таится. В изображённой густо, плотно, ярко, сильно жизни людей – донских казаков.

      И превыше всего в том, как жизни этих самых казаков вписываются в пресловутый ход времён.

      Время. Вот главная материя, с которой работает писатель. Художник.

      Время – загадка; время – трагедия; время – безвременье и бессмертие. Вечность – это тоже время: растянутое до неимоверности, неоглядное, неохватное.

      Тот, кто не ощущает на вкус вечность, тот и время не напишет.

      Сию минуту – не напишет; не только разворот по ветру, над полками и ротами, прежних военных штандартов.

      Молодой Шолохов замахнулся на гигантскую фреску. Там надо было изобразить толпы народу; людей, людей и людей; и станицы, и площади больших городов, и дым сражений, и безумие восстаний, и выстрелы и гибель, и великую любовь, и великую жестокость. Замахнулся! Да! Дерзость? Да! А делать художнику нечего: художник, рисуй!

      И он – рисовал.

      Создавал свою грандиозную, на века, фреску.

      Для создания подобной фрески надо быть монументалистом: это значит – уметь и мочь обозревать большие пространства и громадные времена.

      Когда Сергей Бондарчук снимал фильм «Война и мiръ», по всемирно