По обе стороны солнца. Ульяненко Елена

в глазах уже двоится. Но три лучше, чем одна. И Вэйда сделала уверенный шаг вперед.

      Круг, еще круг – небо давно перестало показываться. Эти два круга она шла в абсолютной темноте. Плотно прижавшись к горячей стене, она непослушными ногами нашаривала ступени. Воздух был горячим, как песок в жаркий день и каждый вдох причинял боль, так же, как и каждый шаг и каждый миг. Наверное, в этом и есть суть жертвы – пройти через боль. Вечную жизнь в награду не давали бы если бы все было просто. Да и дадут ли. А если жизнь – это память, то хочет ли она помнить этот ад, которому просто не видно конца.

      Пальцы на руках стали тяжелыми и непослушными. Они уже не болели, их словно не было, хотя она их еще чувствовала, но как посторонние предметы. Ноги просто шли. Они сами шарили в ночи, выискивая очередной выступ, словно у них была цель – донести это тело до последней ступени. Мыслей не было. Уже не страшно было упасть, а даже наоборот, падение казалось освобождением. Но шаг за шагом ноги упорно наступали на твердый скользкий выступ, не давая сорваться.

      Бледно-желтое свечение показалось впереди неожиданно, оно росло с каждым шагом, а вместе с ним становилось жарче. Хотя куда уже жарче.

      Шаг, еще, и еще. Свет стал ярким, хотя в глазах все расплывалось и казалось туманным. Смотреть на этот свет было больно. Вэйда прищурилась и посмотрела вниз. Платье бурыми пятнами прилипало к ногам, пальцы на руках разбухли и были похожи на вареную рыбу. Рукава застыли коричневой коркой, а там, где все ещё оставались куски живой плоти поры сочились кровью. Вэйда хотела закричать, но кроме сиплого хрипа ничего не получалось.

      Шаг, еще и еще. Как эти ноги могут еще ходить, как это тело может еще держатся? Вэйда шагнула в светящийся проем и протянула правую руку вперед. Опухшие пальцы коснулись чего-то твердого. «Код принят», – сказал приятный женский голос, и всё вокруг погрузилось в приятую прохладу и тишину. Не было больше боли – только покой, только прохлада.

      Вэйда открыла заплаканные глаза. Двенадцать раз она приносила себя в жертву. Двенадцать раз рожденная, она так и не жила. У нее никогда не было любви, детей и даже родителей. Она всегда принадлежала народу. Хочет ли она снова пройти этот путь – нет. Здесь, в этом огромном мире можно спрятаться, прожить долго и счастливо рядом с мамой и папой, выйти замуж хоть за соседа с третьего этажа, нарожать детишек, и впервые за сотни лет прожить настоящую жизнь. Все-таки забвение – это не смерть. Забвение – это возможность прожить по-другому. Но почему какая-то непреодолимая сила тянет ее собрать остатки своего народа, который, оказывается все это время ждал ее возвращения. Почему она должна снова всех спасать? Да и от чего? Люди живут, работают, любят, а страдать за их счастье должна опять она. Вечная жизнь – непосильная ноша для простого человека. Так думала Вэйда, великая и милосердная мученица. И мысли эти перешли в сон, спокойный и тихий, чтобы дать новые силы новому дню.

      Глава вторая

      Хочешь или не хочешь, но предназначение