Оранжевая комната. Елена Перминова

скрыла его сгорбленную спину. Она была значительно меньших размеров, чем прямая.

      Лихорадочно роюсь в мыслях, чтобы найти хоть один контраргумент. Не получается. Но душа жаждет острых ощущений. Требует скандала. Мечусь по пустой комнате, разгоняя по углам тяжелую тишину. Укладываюсь спать без него. На раскладном кресле для гостей.

      Премьера прошла при полном аншлаге. Аплодисменты стихли, в зале раздалось нерешительное – «режиссера!». Головы зрителей стали поворачиваться назад. Хлопки переросли в скандирование: «Ре-жи-ссе-ра!». Он вышел из-за кулис, сдержанно улыбнулся. Отступил вглубь сцены и вывел в центр ведущую актрису. Она вывернулась, бросилась ему на шею и прилипла поцелуем в угол его губ.

      «Вот оно!», – радовалась я. И выскочила из зала. Бежала наперегонки с трамваем. Пока не поняла, что надо сойти с дистанции. Резко остановилась, застегнула плащ на все пуговицы. Подняла воротник, ткнула руки в карманы и спокойно пошла к остановке.

      Трамвай с натугой вполз в гору. Три дома – и я у Танюхи. Моей центральной подруги, архивариуса моих тайн. Экспрессивная, всегда с растрепанными волосами и в юбке, съехавшей набок, она отличалась природной мудростью. Палочка-выручалочка в любой трудной ситуации. Соберет всю информацию, разделит на составные части и выдает готовый рецепт. Как колдунья, которая готовит зелье. Только из слов. Мне выписало самое горькое:

      – Дело не в нем, а в тебе. Ты не ему не веришь, ты не веришь себе. Потому что думаешь, что тебя так любить невозможно.

      Максим встретил меня с расширенными от страха глазами:

      – Что-нибудь случилось? Я все передумал. Уже в больницу звонил, думал, через 10 минут не придешь, пойду в милицию.

      За его спиной утопал в цветах празднично накрытый стол. Он взял меня за руки и медленно повел в спальню.

      – А ты не хочешь спросить, где я была, – сопротивлялась я.

      – Нет. Главное, ты рядом, и с тобой ничего плохого не произошло.

      – А если я была у любовника?

      – Не верю! – Засмеялся он и закрыл мои губы поцелуем.

      Подруга была права. Так притворяться невозможно.

      Умная женщина

      Он знал, когда она так судорожно глотает – звук, похожий на удар тяжелой капли воды о металлическое дно раковины – значит, сдерживает гнев. Чтобы выплеснуть его наружу, достаточно одного слова – «давай». Как для маленькой девочки, которая прячется за кулисами, не решаясь выйти на сцену. Главное не гладить ее участливыми фразами, типа «что-то случилось?» или «тебя кто-то обидел?». Ответа тогда не дождешься: сразу заплачет, уткнется лбом в раскрытые ладони, поднимет, как для обороны плечи и будет отбиваться свистящим шепотом: «ничего», «нормально», «просто устала».

      – Давай, говори! – Он осторожно, чтобы не заскрипел стул, прислонился к его спинке.

      Она с готовностью, будто объявили ее выход, встала и вплотную подошла к окну.

      – Я пришла к выводу, что умной быть гораздо хуже, чем прокаженной. Проказу можно вылечить. Особенно с учетом наннотехнологий. А вот с мозгами сложнее: другие