Смута. Роман. Михаил Забелин

Миша!

      Анна проснулась от того, что кто-то рядом кричал. «Боже, это же я кричала.»

      В доме было тихо. За окном с черного неба падали звезды.

      II

      Из дневника Анны.

      10 августа 1914 года

      Вот я и стала Аней Жилиной. Но как недолго мы побыли вместе. Как недостает мне его.

      После нашего расставания Мишин отец позвал меня к себе и сказал:

      – Если хочешь, возвращайся к родителям. Неизвестно, когда кончится война. Решай сама, но знай: это теперь и твой дом.

      Когда я пришла навестить своих, они сидели во дворе за большим столом, а посередине кипел самовар. Мне припомнилась давняя история из детства: мы так же чаевничали перед домом, и кипел самовар, когда к нам ворвался какой-то мужик, схватил вытянутыми руками самовар и убежал. Его так и не догнали, но мы часто потом смеялись над этим случаем.

      Я обняла отца, мать, братьев, дедушку и присела рядом. Разговор не клеился. Наконец, отец спросил прямо:

      – Ты там останешься или домой вернешься, пока он воюет?

      – Я буду к вам приходить, но жить буду в доме моего мужа. Так правильнее.

      На том и попрощались.

      Когда я сказала об этом Александру Васильевичу, Мишин папа потеплел лицом и ответил:

      – Вот и хорошо, дочка. Будем ждать вместе.

      В семье меня приняли с любовью. Да и люди они были хорошие: добрые, приветливые. Я подружилась с Мишиными сестрами и знаю: дружба эта на всю жизнь.

      По воскресеньям мы все вместе ходим в церковь, и прохожие смотрят на меня с уважением. Я – жена офицера русской армии. Я чувствую гордость и беспокойство за него. Но верю: всё будет хорошо, скоро кончится война, и он вернется ко мне. Все говорят: «К рождеству война кончится». Осталось подождать совсем немного.

      Настроение у меня меняется ежечасно: то брожу бесцельно по дому, и мне стараются не мешать, то понимаю вдруг, что нужно немедленно пойти в церковь и поставить свечку за здравие, то прошу Мишину сестру Веру посидеть со мной. Замучила всех, наверное.

      2 октября 1914 года

      Писем не было долго. Когда от него пришло первое письмо, я боялась его распечатать, я целовала его и носилась, как сумасшедшая, по дому. «Идите сюда скорее. Миша письмо прислал.» Наконец, мы все уселись в гостиной за круглым столом. Я присела ближе к изразцовой печи, меня всю трясло. Александр Васильевич раскрыл письмо и начал читать:

      «Здравствуйте, родные мои. Пишу это письмо, а перед глазами у меня выплывают из памяти ваши любимые лица и наш дом. Я немного пообвыкся на фронте. Война —это совсем не то, что вы себе представляете. Снаряды, верно, летают, но не так уж густо, и не так уж много людей погибает. Война сейчас вовсе не ужас, да и вообще, – есть ли на свете ужасы? В конце концов, можно себе и из самых пустяков составить ужасное, – дико ужасное. Летит, например, снаряд. Если думать, как он тебя убьет, как ты будешь стонать, ползать, как будешь медленно уходить из жизни, – в самом