Проблема «Запад – Восток» в философии всеединства. Илья Треушников

что «для него тварное, человеческое бытие оказывается необходимым и центральным элементом онтологии…»[62] Интересен вывод С. С. Хоружего о «промежуточном» положении философской мысли Л. П. Карсавина «между руслом феноменологии и старым руслом европейской идеалистической метафизики»[63].

      Позже других присоединившийся к философии всеединства мыслитель создает одну из самых завершенных систем в рамках данного направления. Мыслитель переходит к философии, будучи уже сложившимся исследователем религиозной истории средневековой Европы. С. С. Хоружий небезосновательно видит корни основных философских тем Л. П. Карсавина в «лоне медиевистики». Истоки метафизики всеединства мыслителя можно обнаружить там же[64]. В числе мыслителей, которые оказали влияние на его воззрения или были близки основному руслу его построений, следует указать Плотина, Эриугену, Григория Нисского, Максима Исповедника, Н. Кузанского, Дж. Бруно, Баадера, Шеллинга, Гегеля. В работах позднего периода творчества роль представителей восточной христианской мысли у Л. П. Карсавина возрастает, из западных остаются преимущественно Н. Кузанский и Эриугена. В контексте отечественной философской мысли заметно влияние на Л. П. Карсавина старших славянофилов, Ф. М. Достоевского. От В. С. Соловьева мыслитель старательно стремится дистанцироваться.

      Как результат сплава средневековой мистики и схоластики родился своеобразный стиль изложения Л. П. Карсавина. Стилевые особенности текстов мыслителя создают значительные затруднения для восприятия и философского анализа, что отметил В. Н. Акулинин[65]. Современные исследователи, анализируя истоки и генезис метафизической системы Л. П. Карсавина, вынуждены специально останавливаться на прояснении понятий, применяемых мыслителем в своих сочинениях. Это делает С. С. Хоружий, позже – Ю. Б. Мелих, отмечая «сложность и понятийную громоздкость» его философских текстов[66]. Особенности терминологии мыслителя связаны также с тем, что он шел к построению своей философской системы от исследований истории. Оправдание мира для него означало, как удачно отметил С. С. Хоружий, «оправдание мига»[67]. Л. П. Карсавин широко применяет понятия: «момент», «усовершение», «умаленное», «участненное» и др. Ключевым термином выступает «стяженное» – понятие, заимствованное у Николая Кузанского и обозначающее в концепции исследуемого мыслителя диалектическую взаимосвязь целого и части, при которой части и целое взаимно и полностью присутствуют друг в друге, что, однако, не приводит их к идентичности.

      Как и в построениях рассмотренных выше мыслителей, принципы всеединства приводят Л. П. Карсавина к примату целого над частями. В этюде «SALIGIA» мыслитель заявляет: «Бог, как существо высочайшее, должен быть всем, всеединством …мы везде находим Бога и только Бога, все далее и далее отодвигая тварное, пока не обратится оно во всяческое ничто … Попробуем

62

Евлампиев И. И. История русской метафизики в XIX–XX веках. Ч. II. С. 146.

63

Хоружий С. С. Опыты из русской духовной традиции. М., 2005. С. 324–325.

64

См.: Хоружий С. С. После перерыва. Пути русской философии. СПб., 1994. С. 146–147.

65

См.: Акулинин В. Н. Философия всеединства: От В. С. Соловьева к П. А. Флоренскому. Новосибирск, 1990. С. 8.

66

См.: Хоружий С. С. После перерыва. Пути русской философии. С. 142–148; Мелих Ю. Б. Персонализм Л. П. Карсавина и европейская философия. М., 2003. С. 13, 61–86.

67

См.: Хоружий С. С. После перерыва. Пути русской философии. С. 146.