Режиссер современного музыкального театра как соавтор и консультант в процессе создания либретто. Борис Синкин

разбавленный, пусть очень хорошими песенками, куплетами и романсами, выглядит как нечто похожее на музыкальное ревю при полном отсутствии музыкальной драматургии, которую невозможно организовать в силу выше приведенных причин, главная из которых – отсутствие полноценной лирической линии в сюжете, линии доминирующей, а не притянутой за уши.

      Но возьмите сюжет повести Александра Куприна «Гранатовый браслет». Самый несложный анализ покажет вам, что этот сюжет насквозь пропитан музыкой. В сюжете, по словам дедушки-генерала «есть любовь, о которой может только мечтать любая женщина». В сюжете есть острый социально-нравственный конфликт и трагическая ошибка, в результате которой герой совершает самоубийство, есть ярко выраженный катарсис и есть финал, который примеряет всех перед лицом трагической любви маленького человека к гордой княгине. Есть в сюжете и намеченное самим автором сквозное музыкальное действие в виде звучащей сонаты Бетховена.

      Сравните сюжет романа Ярослава Гашека «Похождения бравого солдата Швейка» с сюжетом поэмы А. С. Пушкина «Граф Нулин». Есть множество примеров, наглядно показывающих, что ждет от сюжета полнокровный музыкальный театр, и молодой режиссер в работе над новой оперой или мюзиклом обязан помочь авторам и театру сделать правильный выбор.

      Композиторов в консерватории не учат литературному ремеслу, а либреттист, как правило – не музыкант, но музыкальный режиссер обязан знать весь комплекс проблем этого сложного синтетического театра.

      Любое сценическое движение подчинено вашей воле, и может быть окрашено индивидуальной окраской, вернее, множеством вариантов окраски: осторожность, спокойствие, уверенность, раздраженность, печаль, хитрость, нежность и т. п.

      «Поднимите и опустите руку. Что вы сделали? Вы выполнили простейшее физическое действие, сделали простой жест. Теперь я попрошу вас снова произвести то же действие, придав ему на этот раз определенную окраску. Пусть этой окраской будет осторожность. Вы выполнили ваше действие с прежней легкостью. Однако теперь в нем уже был некоторый душевный оттенок: может быть, вы почувствовали легкое беспокойство и настороженность, может быть, в вас появилось нежное и теплое чувство или, наоборот, холодная замкнутость и т. п. Что же, собственно произошло? Окраска осторожности, которую вы придали своему действию, пробудила и вызвала в вас целый комплекс индивидуальных чувств. Выбранная вами окраска заставила звучать в вашей душе целый аккорд чувств в тональности осторожность. Насиловали ли вы свою душу, для того чтобы вызвать все эти чувства? Нет. Почему? Потому что ваше внимание было обращено на действие, но не на чувства. Чувства сами пробудились в вас, когда вы, произведя ваше действие, придали ему окраску осторожности. Чувства сами проскользнули в ваш жест. Если бы вы бездейственно ждали появления чувств или, наоборот, действовали без того, чтобы придать вашему действию окраску, чувства ваши, вероятнее всего, остались бы пассивными. Творческим