Исповедь игромана. Валерий Вячеславович Копанев

концов, кого-кого, а чудиков в мегаполисе хватает.)

      Мы поинтересовались друг у друга, как прошел рабочий день, понравились ли обновления в игре, куда вошли новые живописные локации (сказочные леса, горные хребты, прозрачные озера, населенные монстрами и редкими жителями) и стиль (не боевая одежда персонажа, включавшая в себя даже такие вещи, как свадебные платья и сюртуки). Затем приступили к дегустации теплых булочек, во время которой я умудрился, сам не заметив того, запачкать разноцветной посыпкой уголки носа и щек. Каждый раз переводя свой взгляд на меня, Алина обрывала диалог и невпопад смеялась. Я сидел с вопросительной физиономией, оглядывался по сторонам и допытывался о причине такого поведения, что вызывало у нее очередной приступ смеха.

      При других обстоятельствах я бы мог обидеться, оскорбиться или возмутиться. Но сейчас, не подавая вида, я благодарно пропускал через себя ее переливчатый смех, беспричинный или вызванный какими-то моими глупыми действиями или словами – неважно. Ее попытки заглушить его руками были настолько же тщетны, насколько милы. Мне было лестно находиться рядом с ней, видеть ее столь открытой, беззаботной, счастливой – такой, какую, быть может, видел только я один. Какую хотелось видеть только рядом с собой и ни с кем другим.

      То ли устав от смеха, то ли желая приобщить меня к нему, она слегка помазала свой нос посыпкой, и вопросительно уставилась на меня. В следующее мгновение я смеялся вместе с нею, называя ее маленькой дурёшкой.

      Наше игривое поедание лакомств сопровождалось столь же игривыми комментариями: «Вот это вкусняшка, Панда! Крем нежный, воздушный, прямо как моя юность!» – «А у меня в качестве начинки сморщенные сухофрукты, прямо как лицо одной моей школьной учительницы». – «Панда, тут смесь двух шоколадов, пальчики оближешь!» – «Да я уже давно облизываюсь, видя, как ты третий десерт уплетаешь». – «Что ж ты за такой бестактный медведь, а?!» – «А что, бывают тактичные медведи? Что-то я про таких никогда не слыхал!»

      Между тем я как бы ненароком погладил ее колено, покоившееся под черными чулками, которое приоткрывала черная кожаная юбка.

      – Это что такое?! Какие у тебя, оказывается, шаловливые руки! – полуироничным, полусерьезным тоном сказала Алина, отодвигаясь от меня, уходя в оборону. – Я бы ни за что не подумала.

      – Мои прикосновения тебе неприятны, противны? – спросил я, неотрывно наблюдая за тем, как ее не тронутые косметикой щеки наливались румянцем, как она старалась избегать прямого взгляда.

      – Да нет… не в этом дело, – отвечала она, ковыряя вилкой растопленный шоколад. – Неожиданно просто. Ты должен понимать.

      Она улыбнулась и тотчас поджала губы.

      – Я понимаю.

      – Скажи, Панда, как ты докатился до того, что бамбук променял на булочки?

      Перейдя в плоскость шуток и добрых подколок, мы вроде как вернулись к негласному, двустороннему пониманию того, что между нами ничего сверх дружбы быть не может. Мы даже было собирались провести в обществе