Небесный почтальон. Арина Машьянова

жизни главная неурядица,

      Если утром не топлен дом.

      «Слякотно полю, а мне – благодать…»

      Слякотно полю, а мне – благодать:

      Шорох листвы обращается в скерцо.

      Прежде чем осень закончит рыдать,

      Всё расскажу остывающим сердцем.

      Шумная свора голодных сорок

      Крутит меня на последние крохи.

      Вот и закончился весь сахарок,

      Дальше – слова на воде и горохе.

      Брошенных яблонь ночной перепляс

      Кружит башку, словно выпил хмельного.

      Боязно русскому полю без нас,

      Зябко душе без надежды и крова.

      Как это просто: себя оправдать

      И побрататься с глухим иноверцем.

      Слякотно полю, а мне – благодать:

      Шорох листвы обращается в скерцо.

      «Всё, что сказано было доныне – враньё…»

      Всё, что сказано было доныне – враньё:

      Сотни лет из пустого в порожнее.

      Я из всех в мире слов выбираю своё:

      Со своим самоваром надёжнее.

      Сколько б жизнь не отвесила мне кренделей,

      Проживу без медалей и почестей:

      Всё равно эта женщина будет моей

      В неотступном моём одиночестве.

      Всё, что сказано было доныне – враньё:

      Сотни лет из пустого в порожнее.

      Я однажды готов умереть за неё.

      Не просите, чтоб жил осторожнее.

      Небесный почтальон

      Не следи за мной в четыре глаза:

      Всё равно избавлюсь от «хвоста»,

      И скупая матерная фраза

      Осквернит блаженные уста.

      Стану я, как фреска на фасаде,

      Украшать стороннее жильё.

      Обнищаю духом бога ради —

      Я теперь небесный почтальон.

      Ковыляю с кожаным баулом:

      Адресатам письма разношу.

      Но у света белого под дулом

      Ничего другого не прошу.

      И назло житейским оплеухам,

      Вопреки неровностям судьбы,

      Я живу и здравствую, по слухам,

      А одышка – это от ходьбы.

      Акела

      Промахнуться надумаю – стану зваться Акелою.

      Осуждающий жизнь мою, посмотри, что я делаю.

      Приглядевшись внимательно, ты увидишь,

                                                                      как в рубище

      Я пройду по касательной всех неистово любящий.

      Ты услышишь, как совести тихо вторят бубенчики,

      И спасёшься от горестей в окровавленном венчике.

      Вознесёшься над бездною, над толпой оголтелою.

      Осуждающий жизнь мою, посмотри, что я делаю.

      «За деревьями – деревня, а в деревне – никого…»

      Наташе Мелёхиной

      За деревьями – деревня, а в деревне – никого,

      Только звёзды растекаются по крышам.

      Отмахнувшись от неправды задубевшим рукавом,

      Я в морозном звоне Господа услышал.

      Вместо тёплого местечка – сырость тёмного угла,

      Вместо стриженых газонов – бездорожье.

      Только вера и спасала: помогала как могла,

      И оправдывало душу