Arbitratust. Мрак Думлука. Александр Николаевич Константинов

в физическую реальность. Алекс был неким проводником, можно сказать воротами в другой, чуждый всему живому, миру тлена и забвения. Каждую ночь кошмар оставлял на теле несчастного человека свой неповторимый автограф, подпись, недоступную для понимания никому.

      Немыслимо, бред, паранойя. Как только Алекс не называл всё происходящее с ним. Каждую ночь, в ноль тридцать, его сознание как бы отключалось, и Алекс погружался в безбрежный океан тьмы. Он падал в бездну, а следом приходило НЕЧТО, что не имело абсолютно никакого объяснения. Безудержный, непостижимый ужас Запредельного. Он показывал себя человеку, словно был “живым” и всё крепче, с каждой последующей ночью, сжимал в своих ледяных объятиях. Для Алекса наступала вечность, а время переставало существовать. Там, куда он падал, оно было ненужно, да и само пространство выворачивалось наизнанку и принимало немыслимые формы.

      Потом всё внезапно заканчивалось, как бы по чьей – то воле, но только для того, чтобы в следующую ночь, он мог увидеть другую грань бесконечного и многогранного мира тьмы. Ужас, который так чётко видел Алекс, выбирался через самые мрачные и бесконечные глубины лабиринта подсознания. А, его источником служила черная бездна немыслимого – безвременье. Это был Думлук, великая и непостижимая “обитель” Хаоса и Мрака. Ужас буквально проникал в каждую клеточку тела Алекса, парализовывал волю, не давал дышать. Кошмар высушивал и терзал Алекса, как беспомощную марионетку, как тряпичную куклу, внезапно попавшую в лапы огромному разъярённому зверю. Утро же Алекса всегда начиналось одинаково, с сильнейшей жажды, имевшей мало чего общего со своей младшей сестрой, которая вызывала обезвоживание. К ней, он уже даже успел привыкнуть.

      Каждый раз, когда кошмар уходил, он оставлял после себя еще и “горькое послевкусие”, некое чувство, объяснить которое не представлялось возможным. Алекс понимал это для себя, как страх остаться в безмерном нЕчто навсегда. Это сводило с ума, и было намного хуже ожидания смерти. Для Алекса смерть была лишь мгновением, неким переходом в трансцендентность, а пунктом назначения был Думлук. Алекс, в первую очередь, боялся потерять самого себя. Вдруг утром проснется нечто другое, а не он, ведь то, что происходило там, нельзя было никак понять и осмыслить.

      Волны ужаса накатывали одна за одной и от них нельзя было скрыться, или убежать, это можно было лишь пережить, но и цена была чрезмерно высока. Одна единственная мысль не давала ему покоя, совсем скоро он станет вечным заключенным в той тюрьме, по сравнению с которой, любой ад покажется семи звёздочным отелем. Эта мысль разъедала его изнутри, словно ржавчина, съедающая железо. Алекс не знал, что делать. Чувства отрешенности, обреченности, полного бессилия и одиночества, проецировались на его физическом и психическом здоровье. Они тоже оставляли таинственные узоры и символы, создавая тем самым, своеобразный, неповторимый “портрет ужаса и карту боли” в душе Алекса.

      Друзья спрашивали Алекса о том, что он