Не по этапу. Теймур Байрамов

отрываясь, оглаживают поблескивающие обводы.

      Военрук видит это, ему приятна заинтересованность питомцев, и он с неожиданной ловкостью, почти не глядя, разбирает кажущееся монолитным оружие. И вот перед нами аккуратно расположились на плоскости столешницы маслянисто поблескивающие кучки деталей.

      А фронтовику между тем что-то вспомнилось. Он взволнован. Нужно перекурить…

      .................................

      Едва за вышедшим закрылась дверь, класс обезумел. Стол в мелькании рук пустел на глазах. Через мгновенье на нём сиротливо перекатывалась одинокая пружина. А только что бесновавшиеся ученики чинно-благородно сидели по местам. Тишь и гладь…

      Военрук замер в дверях… Лицо перекосилось. Он затопал ногами, пустился в крик:

      – Оружие?!

      Класс с интересом ждал. Наставник сел за стол, достал блокнот, стал что-то записывать, перекликая учеников.

      И не обратил внимание на движение у вешалки, где было развешено наше зимнее.

      Неожиданно за спиной его выросла фигура, в растопыренных руках распахнутое пальто. Мгновенье, и полы сомкнулись на плечах и голове, а сзади заплясали тени, посыпались удары. Тёмная!

      На столе тем временем вновь образовывались горсточки деталей, и класс отпрянул от поверженного.

      Минута, другая…

      Пальто зашевелилось. Поднялась голова. На лице – следы слёз.

      – Ладно, ребята,– тихо сказал военрук, – проехали…

      Он собрал автомат, бережно подхватил его и, не дожидаясь окончания урока, вышел вон.

      Говорили, что в тот же день уволился, и устроился где-то то ли сторожем, то ли дворником. Во всяком случае, больше мы своего учителя не видели. До сего дня…

      ВИТАЛИЙ ЯКОВЛЕВИЧ

      Было это где-то, дай Бог памяти, году в одна тысяча девятьсот пятьдесят четвертом. Наш восьмой-первый класс. За партами – полный набор вполне хулиганистых молодых людей. Приболела историчка, пустой урок и – тьфу-тьфу-тьфу, не сглазить, – класс старается не шуметь. На камчатке второгодники, вполголоса переругиваясь, режутся в морской бой, кто-то развернул принесённый из дома бутерброд, а мой сосед по парте скатывает с чужой тетради домашнее задание, и даже тихони-отличники шушукаются и развлекаются, как могут на своих первых партах. Лафа лафонтенская…

      И тут открывается дверь, в класс входит директор школы Гайк Гевондович. За ним следом – бочком, бочком – молоденький субтильный субъект, слегка шаркающая походка, да и вся внешность которого не оставляли никаких сомнений – маменькин сыночек из центра города. Стиляга…

      Гайк Гевондович, как и положено в таких случаях, представил своего спутника:

      – Это ваш новый учитель Виталий Яковлевич Вульф. Прошу любить и жаловать. И шагнул за дверь…

      С этого незаметного для мировой истории факта и началась недолгая преподавательская карьера будущего знаменитого телеведущего.

      Вы смотрели по телеку передачу «Мой серебряный шар»?..

      На сцене в кресле вальяжно расположился представительный (куда подевалась юношеская субтильность?) мужчина. Голос ворожит,