Кангюй. Три неволи. Марат Байпаков

надев на босые ноги короткие изящные сапоги, Алкеста в одном чёрном хитоне спускается по лестнице. Спускаясь, Алкеста считает собравшихся. Внизу стоят Лай и трое уехавших с ним, позади них прочие рабы. В руках Лая и мужей, отобранных им, нет факелов. Никаких следов ранений не имеется. Алкеста успокаивается, с середины лестницы спускается уже медленно. Служанка догоняет хозяйку, накидывает на её плечи гиматий.

      Лай улыбается, оборачивается назад, обводит руками мужей.

      – Никто не убежал.

      Рабы улыбаются. Улыбается и хозяйка.

      – Лай, скажи, у нас в доме имеется оружие? – Во дворе холодно. Алкеста с головой укутывается в гиматий.

      – Как ему не быть. Имеется. Попрятали мы оружие от магистратов. Дабы они не изъяли на нужды филы синих.

      Алкеста молчит, ждёт продолжения.

      – Вам огласить опись военного имущества?

      Алкеста кивает.

      – Менесфей ждал нападения. Кого? Воров, как он мне пояснял. Но не воров боялся Менесфей. Буле каждый день проклинал на закате. Заготовил хозяин, простите, бывший хозяин дротики, пращи и камни, копья и кинжалы, пару луков и две сотни стрел тростниковых к ним. Нас заставлял с оружием регулярно после трудных работ упражняться. Лично Менесфей надзирал те упражнения. Наказывал строго за нерадение. Часто мокрыми розгами лично порол за конюшней. Мне тоже иной раз доставалось. Приговаривал при наказании: «Оружие – это свобода». Обучены мы не хуже лёгкой застрельной пехоты.

      – Нападение произошло? – интересуется Алкеста.

      – На моей памяти ни единого раза. – Лай недоумевающе смотрит на столы и посуду, но вопросов не задаёт.

      – Пехота моя застрельная! Достаньте оружие, что попрятали, и упражняйтесь как раньше. Лук один отдайте мне. Кто был лучшим из вас по части лука?

      Лай кивает кому-то позади Алкесты.

      – Я лучшая с луком, дорогая хозяйка.

      Алкеста оглядывается назад.

      – Полидора имя моё. – На Алкесту взирает снизу вверх скромная дева лет четырнадцати.

      – Ты? – Алкеста придвигается ближе к служанке. – Ты умеешь управляться с тугой тетивой? Сними платок.

      Большие серые глаза – единственное украшение сильно загорелой девы. Служанка покорно снимает платок, появляются светлые, соломенного цвета, чистые волосы, очень коротко остриженные.

      – Почему у тебя такая причёска? Только гетеры носят такие.

      – Хозяин так захотел. – Полидора избегает смотреть Алкесте прямо в глаза. – Волосы ему цветом не нравились. Пеплом волосы посыпал. Из дома на солнце, в самое пекло, без платка выгонял. Напоминала я хозяину дочь ушедшую. Горевал Менесфей о семье. Чернота его утешала.

      – Менесфей в гробу обитает. Здесь всё отныне только моё. Чернота меня не утешает. Чернота меня злит. Отрасти волосы по грудь. Кутай лицо по глаза в белый платок. Меньше на солнце бывай. Кожу свою отбели. Я так хочу. Как станешь белой – напомнишь мне подругу столичную. Нарисую тебе на щёки веснушки для полного